Президент Владимир Путин на съезде Объединенного народного фронта сказал, что Соединенные Штаты хотят подчинить себе Россию. Почти одновременно заместитель министра обороны России Антонов сообщил, что Россия и Китай будут вместе бороться с "цветными революциями". Он назвал их продуктом деятельности западных, в том числе и американских политтехнологов. Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт считает, что Соединенные Штаты играют в нашей жизни непропорционально большую и противоречивую роль.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Иногда у меня возникает ощущение, что на планете существуют только две страны — Россия и Соединенные Штаты. Есть, конечно, пока еще Украина, но она должна скоро присоединиться либо к нам, либо к Америке. Российские политики и государственное телевидение соревнуются в поиске "американского следа" во всех сферах нашей жизни. В советское время Соединенные Штаты официально считались военным и идеологическим противником номер один. Но даже тогда они не занимали в умах политического руководства и простых граждан столь большого места. Причем парадокс нашего времени в том, что, с одной стороны, официальные лица и СМИ регулярно говорят о закате Америки как великой державы, наступлении эпохи Китая и стран БРИКС, а с другой – объявляя ее едва ли не источником всех бед на планете. Эти противоречия никого не беспокоят.
Власти пестуют у граждан России комплекс поражения в холодной войне, потому что это помогает решить две задачи. Во-первых, убедить людей, что от них ничего не зависит, что миром управляют зловещие силы, которым может противостоять только власть. Во-вторых (и это логическое следствие первой задачи), — сплотить их вокруг власти ради борьбы с внешним врагом. Фактически — для защиты власти. Отсюда же и глубокая убежденность, что так называемые "цветные революции" — абсолютно искусственные акции, в которых сотни тысяч людей просто статисты, марионетки в руках американских кукольников.
Америку много где в мире не любят. Но от антиамериканизма западного, например, греческого, испанского или французского, наш антиамериканизм отличается именно странным сочетанием ненависти и восхищения. "Почему им можно, а нам нельзя?" — спрашиваем мы, вспоминая, например, Ирак и Косово. Но если мы считаем действия Вашингтона неправомочными и неправильными (а в обоих случаях есть серьезные аргументы в пользу такой точки зрения), то почему так настаиваем на нашем праве поступить так же? В чем тут логика? Логики нет, потому что движет нами, как народом, страшная обида за потерю статуса сверхдержавы и желание взять за него хотя бы символический реванш. Мы пока так и не смогли использовать шанс, который нам дал крах коммунистического режима — устроить свою жизнь на основе свободы и гражданского достоинства. И сегодня мы, как народ, хотим вернуться к исходной точке, переиграть все. И Советский Союз, с его отсутствием колбасы и свободы, вдруг вновь кажется нам милым и родным. Но так не бывает. Скажу банальность: в одну и ту же реку войти дважды не получится.