Беспокоиться о судьбе среднего класса в России — дело безнадежное: нельзя потерять то, что так и не сформировалось. Но можно беспокоиться о том, что остается все меньше людей, доходы которых способны обеспечить их обладателям хотя бы свободу потребительского поведения.
Нынешний средний класс кризис надеется перележать
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ
Среднего класса в России нет, никогда не было, а теперь он станет еще меньше. Если суммировать мнения социологов о том, как влияет экономический кризис на судьбу среднего класса, можно прийти к выводу, что он вот-вот исчезнет. Впрочем, не стоит паниковать: как резонно заметила "Деньгам" руководитель отдела изучения потребления и уровня жизни "Левада-центра" Марина Красильникова, в данном случае "неправильно говорить о потере того, чего не было, это вам не "упущенный доход"".
Традиционно признаками среднего класса считаются "образование, социальный статус, самоопределение и уровень доходов", напоминает Красильникова. Но, во-первых, российское общество сильно дифференцированно по доходам (коэффициент Джини за январь-сентябрь 2015-го — 0,399) и "в среднем бедное". По опросам "Левада-центра", у 70% респондентов доходы недостаточно высоки, чтобы позволить себе траты, кроме текущих нужд вроде оплаты жилья, покупки еды, обуви или одежды. Россиян, которые, по словам социолога, могут позволить себе выбирать между различными потребностями, остается меньше 30%.
В принципе по уровню достатка эти обладатели свободы потребительского выбора могли бы "претендовать на звание среднего класса". Более того, обычно они к нему себя и относят, как и значительная часть остального населения РФ, привыкшего под принадлежностью к "среднему классу" понимать некий уровень жизни "не хуже соседей" (по опросам "Левада-центра", таких стабильно больше 50%, ФОМ в 2014 году получил 41%).
Однако, продолжает Красильникова, "эта компания людей, во-первых, не составляет основу общества (30% противостоит более однородная середина и нижние слои), а во-вторых, она очень пестрая по своему социальному составу". "В ней не только "белые воротнички". Не только люди с высоким образованием. Не только мелкие предприниматели или люди свободных профессий, то есть люди самостоятельные. В ней преобладают наемные работники, занятые в государственном либо квазигосударственном секторе, и это противоречит традиционному представлению о среднем классе как людях, независимых от государства. Говорить о среднем классе в социальном смысле этого слова не приходится",— подчеркивает социолог.
"Средний класс" по-русски
Эти доводы, однако, не мешают другим социологам создавать конструкции, описывающие российский средний класс, и оценивать его численность. Так, из опубликованного в конце ноября доклада Института социологии РАН "Российское общество: год в условиях кризиса и санкций" следует, что доля среднего класса в России продолжает расти. "Ядро среднего класса", к которому авторы причислили предпринимателей, руководителей и специалистов с высшим образованием, выросло с 16% населения в 2014 году до 18% в 2015-м, а "периферия" осталась неизменной (26%). Итого — 44%, причем "большинство среднего класса составляют работники предприятий и учреждений государственной формы собственности", в "ядре" их доля — 65%.
Стоит отметить также, что для причисления к среднему классу в данном случае не использовался критерий высшего образования (достаточно среднего специального), дохода не ниже среднего (на октябрь — 31 тыс. руб. по стране в целом), а только "медианного для данного поселения". Медианный доход "ядра среднего класса" на 2015 год в докладе оценивается в 20 тыс. руб. (что ниже медианного дохода по стране в целом на 2014 год, как его оценивает Росстат — 20,5 тыс.), а периферии — в 15 тыс. руб. В общем, довольно средненький получается класс.
С другой стороны, можно использовать и жесткие критерии. Например, описанные в статье "Средние классы на различных этапах жизненного пути" директором Института социального анализа и прогнозирования (ИнСАП) РАНХиГС Татьяной Малевой и ведущим и старшим научными сотрудниками ИнСАП Аллой Тындик и Александрой Бурдяк (см. "Журнал Новой экономической ассоциации", N3, 2015 год). Это высшее образование и незанятость физическим трудом либо предпринимательская деятельность. Доходы выше средней зарплаты по региону, либо наличие двух признаков из четырех: недвижимости, автомобиля, сбережений, высокого потребительского статуса. Наконец, высокая самооценка по шкалам благосостояния, власти и уважения. Респондентов, соответствующих хотя бы двум из этих трех групп требований, при обработке опросных данных 2013 года оказалось 20%.
Симптоматично, что доля среднего класса в этом определении остается неизменной, по данным ИнСАП, уже 15 лет вне зависимости от изменений на рынке труда, включая, например, происшедший за это время почти двукратный рост численности занятых в банковском секторе. Как заметил замдиректора центра трудовых исследований ВШЭ Ростислав Капелюшников, "рынок труда ни при чем", подобная "динамика" объясняется попросту "сверхжесткими" критериями отбора. Можно предположить, что изложенные сотрудниками ИнСАП критерии неплохо описывают категорию россиян, избежавших риска бедности, но их независимость от государства остается вопросом.
Кризис средних доходов
"Средний класс выхолостили практически до работников госпредприятий. Поэтому и говорить о том, что у нас средний класс сокращается, бессмысленно,— подчеркивает Красильникова.— Что у нас сокращается, так это доля населения, у которого есть свободный потребительский выбор. Это видно по измерениям потребительского поведения". Раньше, говорит она, доля таких людей, по опросам "Левада-центра", составляла 30-35%, но теперь "никогда не доходит до 30%". В исследованиях потребительских настроений, которые готовит для ЦБ ООО "ИнФОМ", данные еще печальней: к сентябрю 2015-го доля граждан, которым денег хватает не только на еду и одежду, сократилась до 17%. А в августе 2014-го, до очередной волны девальвации, было 27%.
"Хорошо обеспеченные граждане еще не пострадали: доля тех, кто может себе позволить покупку автомобиля, пока остается примерно на прежнем уровне",— отмечает директор проектов "ИнФОМ" Людмила Преснякова. Сокращение "людей со свободными деньгами" произошло за счет тех, в классификации социологов, кто может позволить себе покупку бытовой техники, но не дотягивает до покупки автомобиля: вместо 22% их только 13%.
Причина, разумеется, не только в том, что подорожала бытовая техника, но и в том, что упали зарплаты: в октябре на 10,9% год к году в реальном выражении. И в двух секторах из тех, которые могли обещать заработок выше среднего, зарплаты за год, по данным Росстата, снизились даже номинально — в финансах и госуправлении (на 4,18% и 3,14%, на сентябрь 2015-го к сентябрю 2014-го). По подсчетам ведущего научного сотрудника ИнСАП Марии Кирилловой, реальные зарплаты в госуправлении и обеспечении военной безопасности в третьем квартале 2015-го упали до 85,5% от уровня 2014-го, в финансах — до 86,2%, причем финансы — среди лидеров по сокращениям (на 7,4% за год).
В этом процессе есть свои плюсы, объясняет Кириллова: в 2002-2014 годах финансовый сектор являлся "абсолютным лидером по зарплате" (зарплаты были выше средней по экономике в 2-3 раза), а госуправление и обеспечение военной безопасности в последние годы уступали "только финансам и добыче полезных ископаемых". И то и другое "отличается от ситуации в развитых рыночных экономиках", так что снижение зарплат в этих секторах можно рассматривать как устранение дисбалансов. Хотя для сотрудников это слабое утешение, тем более что, по данным консалтинговой компании Hay Group, у финансовых организаций нет планов повышать зарплаты и в 2016 году.
Реакцией стал режим экономии. Данные лаборатории исследований социального развития ИнСАП: в средних слоях 42% сократили потребление дорогих продуктов (среди низших слоев — 74%), 21% — пользование платной медициной (в низших 42%); 20% — расходы на платное образование (38%); 48% — на развлечения (83%) и 63% — на поездки за границу (78%). И хотя, по данным ФОМа, люди "со свободными деньгами" при предложении выбрать из двух вариантов — экономить или искать подработки — чаще выбирают второе (57-58% против 35% в наиболее низкодоходных группах), реализация этой стратегии вызывает сомнения. Как говорит Красильникова, "поле временных работ за благополучные годы структурировалось и оказалось заполненным".
Анализ стратегий адаптации "показывает, что население придерживается патерналистских ориентаций", утверждает завлабораторией ИнСАП Елена Авраамова, отмечая, что "средний класс при этом действует нетипичным для себя образом": "В предыдущие кризисы (в 1994-м, 1998-м) он, наоборот, повышал экономическую активность за счет множественной занятости, включения в малый бизнес и пр. Сейчас для него в наибольшей степени характерны выжидательные стратегии".
Возможно, это просто свидетельство его отсутствия.