"В России можно найти все"

Открыть для себя Россию, собрав все, чем можно гордиться в одном парке,— от уникальных мастеров, знающих секреты исчезающих ремесел, до археологических артефактов, долгое время хранившихся в музейных запасниках. Таков амбициозный проект, затеянный Русским географическим обществом (РГО)

Начинание статусное, за ходом его реализации, похоже, будет следить сам президент. Именно к нему с докладом о задуманном недавно ходили возглавляющий РГО Сергей Шойгу и известный скульптор Даши Намдаков, которому доверено творческое исполнение грандиозного проекта. "Огонек" поговорил с ним о деталях замысла и о том, что уникального мы можем заново открыть на родных просторах.

— Даши, как я понимаю, парк РГО в Подмосковье станет своего рода заповедником традиционных ремесел. Их, получается, нужно спасать?

— Сами посудите: из-за глобализации уникальные знания уходят вместе с последними стариками. Вот я еще застал дарханов — мастеров, работавших с религиозной утварью, с огнем,— сейчас их уже не встретить. Тут необходима большая научная работа, выставки, мастерские — все это и будет в парке.

— А что это за ремесла? Чем мы можем похвастаться перед самими собой и остальным миром?

— Давайте пойдем с востока страны на запад. Это чукчи и предметы, которые делаются из моржовых клыков,— они сопоставимы по красоте с теми, что я встречал, например, в Гренландии. Я сам родом из Сибири, у нас на северных территориях до сих пор находят останки ископаемых животных: гигантского оленя, северного носорога, мамонта... Так вот ремесленники Севера, те же якуты, создают из бивней мамонта чудесную малую пластику. Или тувинцы, которые вырезают маленькие скульптурки из агальматолита. Весь мир знает японские нэцке, а ведь искусство тувинцев не менее уникально: камень агальматолит берут, пока он еще сырой и мягкий, режут... У меня, например, есть мечта сделать коллекцию из бурятского нефрита, показать всему миру, насколько это уникальный камень. Им мы, кстати, тоже можем гордиться. Целая вселенная — это деревянное зодчество. А еще вспомните ту же хохлому или традиции поморов, у которых даже ловля рыбы сродни искусству — таких уникальных снастей нет нигде в мире... Так вот идея в том, чтобы собрать все это в одном месте, показать, что традиции до сих пор живы, ну и, конечно, заинтересовать этим людей.

"В искусстве нельзя терять корней"

— С традициями понятно. А насколько для обыкновенных людей сегодня открыты археологические находки и артефакты? Их ведь у нас тоже немало...

— Мы как раз обсуждали это с президентом РГО Сергеем Шойгу: в фондах и хранилищах музеев есть множество уникальных артефактов со всей России, которые просто никто не видит. Ну, например, в свое время меня потрясли костяные головы лосей, вырезанные первобытными людьми,— абсолютно гениальные в своей простоте. А сколько материала я перелопатил, когда мы делали "Центр Азии" — парк на основе археологических раскопок курганов Аржаан и Аржаан-2 в Туве. У меня есть скульптурная композиция "Царская охота": в работе над ней я брал за основу одежды, найденные в этом захоронении. Только представьте, к примеру, штаны скифского царя, прошитые миллионами золотых бусин! Такие артефакты обязательно надо показывать людям, и мы сделаем в будущем парке большую экспозицию сокровищ, которых прежде широкая публика не видела. В XVIII, XIX веках исследователи, ученые находили их по всей стране, привозили в музеи. Этим наследием занимается РГО, и множество удивительных артефактов, свидетельствующих о высочайшем уровне развития древних культур и ремесел, выйдут из запасников.

— В будущем парке экспозиция тоже так пойдет — с востока на запад, по регионам?

— На мой взгляд, территория России — это некое единое культурное и историческое пространство. У меня была выставка в Историческом музее, как раз посвященная этой теме. Вот один пример: до сих пор на расстоянии в тысячи километров в разных глухих уголках находят предметы, принадлежащие одной культуре, похожие даже по уровню исполнения. Вспомните тот же пермский звериный стиль в орнаменте, мотивы которого можно найти в самых разных местах. Значит, были какие-то не дошедшие до нас торговые пути, существовали давние связи, одни традиции накладывались на другие, взаимопроникновение было... Собственно, это и есть ткань единого культурно-исторического пространства.

— И вам как художнику это обращение к истории помогает?

— Конечно! Я люблю повторять, что в искусстве нельзя терять корней. Возьмите "палеолитических Венер" (женские фигурки из камня и кости.— "О"), которые были найдены учеными на раскопках древних поселений в Иркутской области. Им более 25 тысяч лет! Уверен: знаменитые скульпторы ХХ века, Бранкузи или Генри Мур, многое брали оттуда — из нашего прошлого. Мне вообще безумно интересна мировая дописьменная эпоха и ее артефакты — они поразительны своей пластикой, их образный язык универсален — это касается и стиля кочевников Евразии, и, допустим, каменных изваяний Ближнего Востока. Любой поймет, что хотел изобразить скульптор, а ведь прошли уже тысячи лет. И люди должны видеть это! И не только в будущем парке РГО — хорошо бы еще, чтобы, например, наши сибирские музеи со своими уникальными собраниями были столь же доступны, как, к примеру, коллекции Британского музея.

Артефакты прошлого — потрясающая "школа" искусства: в прошлом году меня приняли в Почетные члены Академии рисунка Флоренции, основанной еще Лоренцо Медичи, нужно было подготовить выставку. Я выбрал свои работы, так или иначе связанные с темой античности. К счастью, Россия настолько велика, что здесь можно найти все — от искусства кочевников до античности в Крыму... Тут важен еще один момент: все это бесценное наследие — не только музейное достояние, оно может и должно прорастать в сегодняшний день, питать его.

— Как я понимаю, именно восточные древности вдохновили вас на создание коллекции кукол, о которой сегодня много говорят?

— Да, мы сделали ее с моей семьей — сестрами, родителями, недавно вот презентовали в Иркутске. Это, например, восточные красавицы в декоративных стилизованных костюмах, головных уборах и украшениях — там множество находок для современных стилистов, модельеров. И это уже не говоря о том, что различные материалы, та же шерсть или конский волос — все, что использовалось много веков назад,— могут быть актуальны и сегодня. В конце года, кстати, выставка кукол поедет в Китайский музей мирового искусства в Пекине — там коллекция очень понравилась.

— Вернемся к проекту парка РГО. Судя по эскизам, центральное здание парка будет похоже на череп мамонта. Почему именно череп? Почему мамонта?

— На самом деле череп мамонта — это то, с чем мне интересно поработать как скульптору. К тому же он просто красив. Я подразумевал, что само по себе здание-череп — некое загадочное сооружение, в которое будет интересно зайти, побродить внутри. Идея сделать такое здание возникла еще несколько лет назад, когда я проектировал Музей современного искусства на Байкале: тогда на эскизах я изображал его в виде черепа, вымытого волной на песок. И вот, наконец, мы вплотную подошли к его строительству, теперь уже в Подмосковье и в несколько измененном виде. Но, конечно, череп мамонта — это еще и символ первобытной культуры, лежащей в основе наших традиций.

— Но строить подмосковного мамонта вы наверняка будете с помощью технологий будущего, а не прошлого?

— Действительно, для этого проекта некоторые производства будут организованы буквально с нуля. То есть нужные нам технологии уже существуют, но в возведении столь масштабных сооружений еще не использовались. Речь, к примеру, о нанотехнологиях — для создания поверхности здания будет использовано наностекло, карбон. При проектировании будем использовать и 3D-моделирование.

— Вы вместе с Сергеем Шойгу представляли проект Владимиру Путину. Как отреагировал президент?

— Мне показалось, проект его заинтересовал. Но здесь важно понимать: презентация — это лишь один из этапов большой и долгой работы.

— Правда, что помимо парка вы еще будете работать над визуальным решением улиц в подмосковных городах?

— Мы встречались с губернатором Андреем Воробьевым, как оказалось, ему нравятся мои работы. Договорились обсудить планы благоустройства некоторых городов области — больше я пока рассказать не могу.

— Слышал историю, как один знакомый заказал вам проект для своего полуострова в Новой Зеландии... Он тоже у вас в планах?

— Было такое. Это интереснейший человек, предприниматель, он обратился ко мне, чтобы спроектировать здание, которое одновременно могло бы быть и монументальной скульптурой — как, например, здание Дворца бракосочетаний в Казани, построенное в виде "чаши", или тот же "мамонт". Но такие синтетические проекты быстро не воплощаются, они должны созреть. Ждем.

— Переключение с одного жанра на другой не мешает?

— Ну если уж приходится соединять виды искусства, то совмещать или чередовать жанры — это удовольствие...

— А в кино возвращаться не собираетесь? Все же "Монгол" Сергея Бодрова-старшего, где вы работали как художник, был знаковым проектом...

— Для меня он еще и стал настоящим испытанием на прочность... Кино — это коллективный труд, а я привык сам отвечать за свою работу от начала и до конца. Благодаря "Монголу" мы очень подружились с Сергеем Бодровым, он мой учитель по жизни, замечательный профессионал.

Честно говоря, после "Монгола" я долгое время отказывался от проектов в кино, не было времени. К примеру, когда ко мне обратился Вонг Карвай, я просто не смог взяться из-за занятости. Но сейчас консультирую одну китайскую кинокомпанию, работающую с Джеймсом Кэмероном, несколько раз летал к ним на проект, что-то подсказывал...

— Бодров зовет еще поработать?

— Он давно мечтает снять продолжение "Монгола"... Если получится, конечно, я буду участвовать!

— А в родные места не тянет? Чтобы, как сами говорите, "напитаться энергетикой степи"?

— Надеюсь, летом выберусь в Бурятию, съезжу на Байкал, очень хочется чаще видеть родителей. А отвечая на ваш вопрос... Меня тут пригласили возглавить жюри одного конкурса в рамках бурятского фестиваля "Алтаргана". Алтаргана — это степной кустарник, такой невзрачный, но очень живучий цветок. Мы, буряты, его очень любим. На фестивале покажу эскизы скульптуры, на которую меня вдохновил этот цветок. В плане творчества степь, да и вообще родные места всегда, конечно, помогают.

Беседовал Кирилл Журенков