Теплый вечер августа – не лучшее время для посещения художественной выставки. Однако на вернисаже Василия Аникина, молодого московского художника родом из Железногорска, в галерее «АйнАрта» случился аншлаг. Творческий метод автора, художественный язык и новый подход к личному продвижению заинтересовали проект «Год живописи».
– Василий, ваш период «покорения Москвы» длится уже несколько лет. Можно ли считать, что «процесс пошел» и ваше имя знакомо игрокам столичного арт-рынка?
– Первых позиций я, конечно, пока не занял, но меня начали узнавать. Хотя художественный мир всегда локален. Триста художников в Красноярске или три тысячи в Москве – это небольшое сообщество. Там пообщался, там принял участие в выставке, и ты начинаешь становиться своим. Все мы знаем друг друга.
– Сильно ли различается жизнь московских и красноярских художников? Если да, то чем?
– В Москве больше союзов художников. Они более открыты миру, более коммуникабельны, чем красноярское отделение союза, ощутимо поддерживают своих членов. Организуют зарубежные поездки и регулярные выставки, в распоряжении союзов – пять больших и самых престижных выставочных залов в центре Москвы, включая залы Центрального дома художников.
Много художественных вузов, их студенты и выпускники вливаются в художественную тусовку, поэтому в художественном мире много молодежи. Активны и творческие объединения – это весомый показатель того, что художественная жизнь кипит.
Но кафе для художников, где они, как в Париже 20-х годов прошлого века, собирались бы и горячо спорили о новом искусстве, сейчас не существует. Это была черта времени. Тогда художники были в самом центре культурной жизни. Все изменилось. Сейчас в центре жизни – не художники. В Москве внутри культурной жизни акценты сместились. На первое место вышли режиссеры, актеры, резиденты Comedy Club. Художники перестали быть героями. Кроме Никаса Сафронова, известных фамилий вы не назовете.
Есть круг академических художников. Есть те, кто не может пробиться в этот круг. Есть молодые татуированные ребята, которые совсем не стремятся в круг художественной элиты. Но все это – островки, почти не сообщающиеся друг с другом.
Открытие выставки перестало быть информационным поводом. Попробуйте на открытие выставки заманить новостийщиков... Это замкнутый круг. Чтобы были клиенты, должно быть имя. А вступить в борьбу за имя сложно – там все довольно плотно.
– Верный помощник в борьбе за имя – Интернет. Сегодня, если тебя нет в Интернете, то нет в принципе. Красноярские художники, особенно старшее поколение, категорически с этим не согласны. Насколько московские живописцы продвинуты в этом вопросе?
– Красноярские художники более закрыты для перемен. Одним и тем же узким составом общаются, живут обособленно: школа – училище – институт – академия. Наша живописная школа признает всего три-четыре стиля. И Союз художников более локальный, как в былые времена, удивительно, но он не представлен в Интернете.
В Москве принято и приветствуется, что человек пытается себя продвинуть. Например, у аккаунтов активных молодых художников-граффитистов в Instagram по 30–40 тысяч подписчиков.
А, например, в Англии или Америке люди помешаны на своем продвижении. Многие снимают свой контент для YouTube. Для этого созданы все условия – если у вас больше 10 тысяч подписчиков, есть съемочные площадки. Хэштеги, размещение, продвижение – главная цель. Даже дети создают свои каналы, и это довольно мощный инструмент продвижения.
– Почему, на ваш взгляд, в Красноярске мало художественных галерей в сравнении с Москвой? Красноярцы меньше любят живопись?
– Когда я искал галерею для выставки GL, я прошел проспект Мира от начала до конца. Результат таков – «стекляшка» на Мира, 12, залы Союза художников и галерея «АйнАрта». Для центральной улицы миллионного города это нонсенс. Возможно, это не проблема галеристов, но именно такова потребность жителей Красноярска в живописи.
Люди в большинстве своем готовы брать кредиты для приобретения, например iPhone 6S+, машину, квартиру. Но не готовы тратить деньги на приобретение картин. Вот когда красноярцы начнут брать кредиты на картину, тогда мы поймем – что-то в городе изменилось. Тогда, вероятно, и появятся галереи и галеристы.
Конечно, в Москве, а особенно в Европе, ситуация принципиально иная. Москва – город семи дорог, где есть место для огромного количества стилей. А в Европе любой маленький город запросто может быть центром культурной жизни. В России город с населением сто тысяч человек – в культурной жизни почти наверняка провинциальный город.
– Как вам кажется, почему большинство представителей элиты, тратя достаточно много средств на люксовые товары, не имеет привычки приобретать живопись? Или в столице дела обстоят по-другому?
– Допустим, человек готов отдать один процент от зарплаты на искусство. Один процент от тридцатитысячной зарплаты, средней для Красноярска, – триста рублей. В Москве же живет достаточное количество людей с доходом свыше трех миллионов. Один процент – соответствующий. Поэтому у московских художников шансы продать картину за хорошие деньги намного выше. В Москве огромный коридор цен. Есть галереи luxury-сегмента, предлагающие картины по цене от 10 тысяч долларов. А есть развалы, где представлены работы стоимостью две, три тысячи рублей.
– Если художник планирует зарабатывать своим ремеслом на достойную жизнь, переезд в столицу для него необходим? Или с учетом стремительного развития информационного поля у провинциальных, в частности красноярских, художников есть шанс найти ценителей своего творчества в столице и на Западе, постоянно проживая в родном городе?
– В столице ему будет сложнее. Он убьет огромное количество сил и времени на обустройство быта. С развитием Интернета проблема эта вообще решилась. Ничего не мешает художнику жить или работать в Красноярске или Камбодже. И продвигать свое творчество с помощью самых современных инструментов. Правда, по эффективности сайты, продающие живопись, нельзя сравнить с личными продажами.
– Можно ли говорить о том, что в настоящее время происходит рост интереса к живописи? Понимание ее необходимости для современного человека?
– Рост – вряд ли. И это не связано с кризисом. Это гораздо глубже. Большинство художников сейчас зарабатывают тем, что открывают студии, учат людей рисовать. Я сам позиционирую себя как арт-коуч. Это значит, люди не хотят приобретать картины, они хотят создавать их сами. Кризис встряхнул людей, и, покинув привычную зону комфорта, люди стали спрашивать себя – а кто я и что я хочу делать на самом деле?
– Происходит ли сейчас формирование профессии арт-дилеров, посредников между художниками и потенциальными заказчиками?
– О дилерах мечтают художники во всем мире. Но на практике в качестве арт-дилера работает сарафанное радио, личные и окололичные контакты. Интернет делает его сильнее, оперативнее, но все равно главный продажник – старый добрый «сарафан».
– Художник – человек ранимый, его, как известно, легко обидеть. Критика творчества может даже отразиться на способности творить. Приходилось ли вам слышать критику? Как противостоять упрекам, справедливым и не очень, как построить защитную оболочку?
– Любой художник, имеющий в Интернете больше ста подписчиков, – под ударом критиков. Риск получить обратную негативную реакцию велик. Разместил работу, сразу начинается: «Что за старье!», «Что за новье!» Конечно, при этом страдает наше эго.
Но нужно критику разъединять с информацией. Есть ведь критика полезная, иногда я за ней стараюсь специально обращаться. Надо взять себя в руки и пережить, критика – оборотная сторона популярности, и надо стараться помнить, что плохая реклама тоже реклама.
Я уважаю тех, кто делает что-то. И да, они сразу подвергаются атакам, главным образом от тех, кто ничего не делает. Это очень легко – быть диванным критиком. Королем дизлайка.
– Три главных рецепта успеха от Василия Аникина?
– Не считать, что мир должен тебе. С этой фразы нужно начинать день. Мир не должен нам ничего. Нас слишком много. Талантливых, одаренных художников – море. Художники обидчивы. Иногда, увидев, как преуспевает его менее одаренный, но более активный коллега, живописец обижается и замыкается еще больше. А можно просто взять опыт коллеги на вооружение и идти вперед.
Не ждать чуда. Тысячи художников ждут, что вот-вот в двери постучится великий коллекционер и откроет талант миру. Один мой товарищ-красноярец до сих пор ждет его на полном серьезе и воспринимает потенциальных клиентов негативно. Не любит их заранее: а вдруг ничего не купят. Не ждите, в карьере, как в бильярде, нужен первый удар. Сделайте его поскорее.
Не бояться браться за то, что не умеете и не знаете. Многие крутые предложения связаны с неизвестностью. Когда вы справитесь, а вы обязаны справиться, у вас появится уникальный опыт.