На недавней пресс-конференции в Милане группа Depeche Mode объявила даты своего европейского турне в поддержку нового альбома «Spirit», который выйдет в начале 2017 года. В рамках турне 13 июля группа сыграет в петербургском СКК, а 15 июля — в Москве на стадионе «Открытие Арена». После пресс-конференции БОРИС БАРАБАНОВ поговорил с фронтменом группы ДЕЙВОМ ГАНОМ о нынешнем статусе группы, о его вероисповедании и любви к Дэвиду Боуи.
Фото: Кирилл Беляев, Коммерсантъ
— Дейв, Depeche Mode планируют большой европейский тур, но вы до сих пор ни разу не были хедлайнером фестиваля «Гластонбери». Все фанаты ждут новостей о новом альбоме, как манны небесной, журналисты съехались сюда со всего мира, но у вас нет ни одной Grammy, и на BRIT Awards вас тоже не жалуют. Вы согласны, что группа остается белой вороной в музыкальной индустрии?
— Если посмотреть историю The Rolling Stones и Led Zeppelin , у них тоже с Grammy не складывалось. Столько лет тусоваться в бизнесе и в итоге получить что-то вроде награды «за жизнь в искусстве»… Короче, мы в хорошей компании. Сколько я помню Depeche Mode, нас никогда не могли втиснуть в какой-либо тип музыки, ни на радио, ни в прессе. И нам ничего не оставалось, кроме того, чтобы создать свой собственный мир. По прошествии лет я понимаю, что вокруг нас достаточно людей, которым интересно то, что мы делаем, и в принципе, это уже большое достижение. Мы добились этого, потому что постоянно прилагали максимум усилий, чтобы писать хорошие песни, работать с первосортными продюсерами, звукоинженерами. Много лет у нас прекрасный менеджер — Джонатан Кесслер. Все эти люди росли вместе с нами. Это настоящая команда — столько людей, вовлеченных в то, что мы делаем. Отдельное везение — тот факт, что много лет назад судьба свела нас с фотографом и кинематографистом Антоном Корбейном, который выразил суть Depeche Mode визуальными средствами.
— То есть, вы никогда не жалеете о том, что не предпринимаете никаких популистских шагов — не записываете дуэтов или синглов по каким-нибудь общественно важным поводам, не создаете достаточно инфоповодов для масс-медиа помимо музыки?
— У нас нет такой цели — быть в каждом шоу, на каждой церемонии вручения наград. Но нас не то чтобы так часто туда приглашали. Видимо, у нас сложился образ группы, которая не особо ведется на такие истории. Это не та игра, в которую мы любим играть.
— Слушайте, ну, когда Канье Уэста приглашают играть хедлайнерский сет в Гластонбери, а вас нет, неужели совсем нет никаких чувств по этому поводу?
— Нас приглашали, много раз. Я играл там как сольный исполнитель. Когда наступит правильный момент, Depeche Mode там непременно выступят.
— C каждой сольной записью вы все ярче проявляете родство с блюзом, ваши записи с группой Soulsavers — пример качественной «американы», это очень живая музыка. Скажется ли это каким-либо образом на звуке грядущего диска Depeche Mode «Spirit»?
— Во всем, что я делаю, есть ростки чего-то, что будет потом, каждая запись — ступенька, ведущая к новой творческой стадии. Я привношу в музыку Depeche Mode все, что в моих силах. А в Soulsavers я делаю то, что свойственно Soulsavers. Так что все зависит от того, с кем я работаю в конкретный момент времени. Если я записываю песни Depeche Mode, для меня не важно, моя это песня или песня Мартина Гора (гитарист, автор большей части песен Depeche Mode.— “Ъ”), я как основной певец делаю то, что нужно для Depeche Mode, в традиции, которая свойственна этой группе. Мартин, со всем его багажом знаний о студийном звуке, о синтезаторах, об аранжировках, гораздо лучше представляет себе, что нужно Depeche Mode в целом, как творческой единице. Для меня очень важно, что Depeche Mode — это самодостаточная творческая группировка, которая не останавливается в своем развитии, ищет новые пути, новых продюсеров. С продюсером Джеймсом Фордом, с которым записывался «Spirit», мы определенно сделали шаг вперед. С его помощью мы объединили все, в чем силен каждый из нас, вокруг одной идеи. Джеймс Форд — фантастический музыкант. Он умеет играть, кажется, на всех инструментах, он легко переключается с баса на гитару, за пару часов он освоил pedal steel, и с такой же легкостью играет на барабанах. И все это органично сочетается с нашей электронной основой. Это и есть Depeche Mode — сочетание сонграйтинга, инструментовки, программирования. И каждый играет свою важную роль.
— В следующем году вам предстоит писать сет-листы для концертов очередного тура, и наверняка ни в одном из них не обойдется без «Personal Jesus» , «Enjoy The Silence» и прочих любимых поклонниками вещей. Каждый раз, когда я смотрю, как артист в сотый или, может быть, тысячный раз исполняет свой хит, всегда есть подозрение, что этот процесс доведен до полного автоматизма, и в этот момент вы можете думать о чем-то совершенно постороннем.
— Эти две песни, как и еще несколько важных вещей в репертуаре Depeche Mode, накрепко связаны с определенными моментами в жизни. Но довольно часто эти песни видоизменяются в зависимости от конкретного места и текущего момента. А бывает, что ты и хотел бы вернуть к жизни песню, которую написал много лет назад, но понимаешь, что просто не в состоянии это сделать. В прошлом турне мы исполняли «Just Can’t Get Enough» впервые за много-много лет. Мы наконец-то нашли для нее идеальное место — ближе к самому концу, как большое спасибо фанатам. А другие известные песни совсем не работают в соседстве с новым материалом. Но «Walking In My Shoes», «In Your Room», «Never Let Me Down», «I Feel You» — бесперебойный двигатель хорошего сета Depeche Mode. В моем представлении наш концерт — как путешествие. Или еще можно сравнить его с хорошим фильмом. Который, кстати, нередко бывает затянут! Но все же он держит зрителя в напряжении. Что будет дальше? Сентиментальный лирический фрагмент? Или эмоциональный пик? И на роль каждой из этих сюжетных точек вполне годятся несколько песен, так что у нас есть простор для маневра.
— Я совершенно неожиданно обнаружил в «Википедии» информацию о том, что по вероисповеданию вы православный христианин. Это так?
— Я не практикую ни одну из религий. В детстве — да, помню, лет в десять меня насильно загоняли в церковь. Сейчас — нет. Но моя жена Дженнифер — гречанка, и когда я женился на ней, а это было почти 20 лет назад, для меня важно было, чтобы обряд прошел в церкви, так что я крестился в православие.
— Когда вы были в последний раз в Москве, вы устроили вечеринку в честь именной коллекции часов Depeche Mode, то есть мы открыли вас как часового дизайнера. Есть еще какие-то скрытые таланты, о которых мы не знаем?
— Я всегда интересовался фотографией. Но до персональных выставок дело пока не дошло.
— Последние двенадцать месяцев отмечены потерями. Дэвид Боуи, Принс, Лемми — этот список, к сожалению, можно продолжить. Для меня 2016-й — год, когда мы простились с иллюзией вечной жизни в поп-музыке. Как вы себя чувствуете в это грустное время?
— Их всех безумно жаль. Лично для меня уход Дэвида Боуи — огромная потеря, мне сложно передать, насколько сильно он на меня повлиял и продолжает влиять. Я всегда его слушал несколько по-своему, как мне кажется. Последний альбом — один из лучших в его жизни. Но музыка остается с нами, это, знаете, напоминает мне предсмертные слова Эйнштейна: «Моя миссия здесь выполнена, я сделал все, что мог».