Правительственные силы Ирака начали наступление на захваченный джихадистами Мосул, второй по величине город Ирака. В Багдаде надеются на грандиозную победу, которая определит будущее страны.
Фото: AP / Bram Janssen
Фото: Reuters / Ako Rasheed
Фото: Reuters / Alaa Al-Marjani
В ночь с 16 на 17 октября премьер-министр Ирака Хайдер аль-Абади объявил о начале широкомасштабной операции по освобождению Мосула, который более двух лет удерживается "Исламским государством" (ИГ, запрещена в РФ).
"Час настал,— заявил по национальному телевидению одетый в военную форму иракский лидер в окружении генералов.— Момент великой победы близок. Я объявляю сегодня начало операции по освобождении провинции Найнава. Очень скоро иракский флаг будет поднят в самом центре Мосула и во всех деревнях провинции".
Операция по освобождению Мосула — крупнейшая в истории Ирака после вторжения американских войск в 2003 году. В ней участвует более 80 тыс. военнослужащих, рассказал Washington Post командующий иракским спецназом майор Салям Ясим.
Накануне наступления на город были сброшены тысячи листовок. В них власти сообщали о готовящейся операции, советовали горожанам держаться подальше от укрепленных пунктов джихадистов и просили говорить детям, что взрывы бомб — это раскаты грома.
До 2014 года в Мосуле, столице провинции Найнава, жило около 2 млн человек. Два года назад жизнь в нем резко изменилась. В ночь с 9 на 10 июня город захватил отряд из полутора тысяч боевиков ИГ. Многократно превосходящие их по численности части регулярной армии, оснащенные американским оружием и подготовленные американскими советниками, обратились в бегство и открыли джихадистам дорогу на Багдад. Столицу тогда удалось отстоять, но после летнего блицкрига под контролем ИГ оказалось более трети Ирака. Объединив ее с территориями, захваченными в Сирии, джихадисты объявили о создании Исламского халифата. В Мосуле лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади провозгласил себя халифом Ибрагимом.
В конце 2015 года правительственным силам после пятимесячных боев удалось вытеснить боевиков ИГ из центра города Рамади. Это была первая за полтора года крупная победа иракской армии в войне с ИГ. В начале нынешнего года в Багдаде заговорили о штурме Мосула. Его возвратом можно будет означать разгром "Исламского государства" в Ираке.
В Багдаде мало кто сомневается, что Мосул рано или поздно будет взят. Весь вопрос в том, когда и какой ценой. Сколько времени продлится операция, сказать трудно. По словам генерал-лейтенанта армии США Шона Макфарланда, командующего международной коалицией против ИГ, иракские военные уверены, что возьмут Мосул к концу года. Таково же мнение и курдского бригадного генерала Сирвана Барзани, считающего, что город будет взят через два месяца. Американские военные и политики более осторожны в прогнозах. Президент Барак Обама заявил о больших трудностях и дипломатично намекнул, что в этом году будут созданы лишь благоприятные условия для взятия Мосула. Вице-президент Джозеф Байден настроен "очень оптимистично", но о сроках предпочитает не говорить. Госсекретарь Джон Керри заявил, что Вашингтон поддерживает иракское руководство в стремлении как можно быстрее освободить Мосул и выделяет Багдаду дополнительную помощь в размере $155 млн.
Среди маслави (так называют жителей Мосула) сейчас царит пессимизм. Горожане живут в постоянном страхе. С одной стороны, они боятся ударов американской авиации, а с другой — репрессий джихадистов, которые накануне наступления правительственных войск раскрыли заговор и казнили 58 членов ИГ, решивших перейти на сторону Багдада. Панически боятся горожане и участия в наступлении шиитской милиции, неоднократно устраивавшей расправы над суннитами (после чисток, устроенных джихадистами против шиитов и христиан, в городе остались в подавляющем большинстве сунниты).
Операция в Мосуле может быть самой сложной в мире в 2016 году,— заявила координатор ООН по Ираку Лиза Гранде.— До миллиона гражданских лиц могут быть вынуждены покинуть свои дома
"ООН глубоко встревожена тем, что осуществляется худший сценарий, операция в Мосуле, которая может быть самой сложной и большой в мире в 2016 году,— заявила координатор ООН по Ираку Лиза Гранде в интервью New York Times.— Мы боимся, что до миллиона гражданских лиц могут быть вынуждены покинуть свои дома".
Сейчас очевидно одно: если для взятия Рамади потребовалось пять месяцев, то для освобождения Мосула может понадобиться гораздо больше времени. Быстрому освобождению будет мешать множество факторов. Например, население. Если в Рамади, разрушенном в ходе боев на 80%, к началу штурма из полумиллиона жителей осталось менее 10 тыс., то в Мосуле до сих пор остается около 700 тыс., а по некоторым данным, и более миллиона человек. Столь большое население сильно ограничивает возможности американской авиации, без которой успехи иракской армии невозможны.
Десятки кварталов с очень плотной застройкой дают защитникам Мосула большое преимущество. Боевиков придется выбивать с каждой улицы, из каждого дома. Труднее всего будет воевать в старом городе, узкие улочки которого не позволят свободно передвигаться военной технике.
Мосул намного больше Рамади и по площади. Площадь Мосула составляет примерно 650 км?, а Рамади — менее 200. Есть еще один фактор, который может помешать правительственным силам. Среди маслави, в отличие от рамадийцев, немало тех, кто сочувствует радикальным исламистам. Мосул находится в центре региона с преимущественно суннитским населением. Местные жители негативно относятся к федеральному правительству, в котором преобладают шииты.
Не будут способствовать скорейшему взятию Мосула и распри между шиитскими милициями и пешмергой (военизированными формированиями Иракского Курдистана), а также разногласия между ними, с одной стороны, и правительственными силами безопасности, с другой. Достаточно сказать, что курды обвинили иракскую армию в бездействии уже на второй день наступления.
Не стоит забывать и о крайне негативном отношении шиитских милиций к американцам, участвующим в операции. Ближневосточное агентство новостей Al-Monitor процитировало в начале октября одного из командиров "Аль-Хашд аш-Шааби" (Народная мобилизация, PMU) Хасана аль-Кааби. Он отверг участие военных из США в сражении за Мосул и заявил: "Я буду сражаться с ними везде, где бы они ни находились". Угрожает убивать американских военных в ходе операции и Кайс аль-Хазали, лидер другой крупной шиитской группировки "Лига праведников", известной также как "Сеть Хазали".
Один из главных вопросов — кто будет освобождать Мосул? В освобождении Рамади главную роль сыграл иракский спецназ, наиболее боеспособная часть ВС страны. Спецподразделениям придется выбивать боевиков и из Мосула, но их просто физически не хватит для выполнения поставленной задачи. Численность спецназа составляет не более 15-20 тыс. человек. В Рамади пришлось иметь дело с несколькими сотнями радикалов. Сейчас же правительственным силам будут противостоять от 3,5 тыс. до 4 тыс., а по некоторым данным, и 10 тыс. джихадистов, которые за два с лишним года не только укрепили Мосул, но и досконально изучили каждый район и каждую улицу.
ИГ активно обороняется. Джихадисты нередко контратакуют, часто используют смертников. Они хвалятся, что отобьют все атаки противника так же, как это сделал в 627 году пророк Мухаммед в Битве у рва. Последние две недели, по словам горожан, в Мосуле непрерывно слышался рев работающей строительной техники. Город изрезан подземными ходами, повсюду расставлены мины. Районы Мамуна, Таль аль-Руммана и Мансура окружила стена трехметровой высоты. Защитники хорошо подготовились к осаде. Поэтому многократное превосходство иракской армии в живой силе будет носить скорее символический характер.
Военные специалисты вспоминают сейчас и взятие города Эль-Фаллуджи, где произошло самое ожесточенное сражение за все время Иракской войны. В 2003 году корпус из 13 тыс. отлично подготовленных и вооруженных солдат, преимущественно американцев, в течение почти двух месяцев брал город, защищаемый 3 тыс. повстанцев. 95 американских военнослужащих погибли и 560 были ранены. Сражение за Мосул, по мнению экспертов, будет еще яростнее.
Операция по освобождению Мосула таит в себе риски и для Европы с Сирией, потому что туда могут бежать вытесненные из Ирака боевики. Неслучайно премьер аль-Абади заявил, что возглавляемая США коалиция, помогающая сейчас Багдаду не только воздушными ударами, но и на земле, должна перекрыть дороги из Мосула и предотвратить уход джихадистов в соседнюю Сирию.
Сложность операции связана и с большим количеством участвующих в ней сил. Это элитные антитеррористические части иракской армии, отряды пешмерги, суннитские племенные ополчения, семь шиитских милиций, поддерживаемых Ираном, и даже, не исключено, турецкие войска. Собственные милиции имеют также туркмены и езиды.
Премьер аль-Абади опасается, что участие в операции Турции может серьезно осложнить положение не только в Мосуле, но и во всем регионе и привести к региональному конфликту. Багдаду явно не нравится сценарий, по которому после изгнания ИГ Мосул попадет под контроль Анкары. Турецкие войска находятся на территории Ирака с осени прошлого года вопреки требованиям Багдада, который считает их присутствие оккупацией. Они готовят суннитских добровольцев, собранных бывшим губернатором Найнавы Асилем ан-Нуджейфи. Кроме того, турецкие военные борются с отрядами Рабочей партии Курдистана (PPK), скрывающимися на территории Ирака.
Американские инструкторы подготовили около 16 тыс. бойцов пешмерги. Однако премьер Абади настороженно относится к участию курдов в сражении за Мосул, потому что слишком велики разногласия между ними и центральной властью. Тем не менее в Багдаде понимают преимущества курдов. Они, например, находятся в 30 км от Мосула, то есть значительно ближе правительственных войск.
Неудивительно, что первые дни на восточном фронте наступали в основном курдские соединения общей численностью около 4 тыс. человек. И только в конце недели на первые роли начал выходить иракский спецназ.
Официально в ВС Ирака числятся около 200 тыс. человек, но боеспособны лишь четверть из них, примерно 48 тыс. солдат и офицеров. Вместе с полицией численность боеспособных сил Багдада увеличивается до 85 тыс., однако хватит ли их для успешной борьбы с ИГ — большой вопрос. В 2014 году регулярные части бежали с поля боя при одном упоминании о приближении неприятеля.
Помехой является и коррупция в иракской армии. Например, в прошлом году случился громкий скандал: проверка выявила, что численность армии завышена примерно на 50 тыс. человек. "Мертвые души", которым платили жалованье, понадобились генералам для личного обогащения.
Замедлить наступление на Мосул может даже банальное отсутствие денег. Дело доходит до курьезов: весной во время поездки на фронт кортеж министра из трех "хаммеров" застрял в пустыне из-за нехватки бензина
Замедлить наступление может даже банальное отсутствие денег. Сокращение доходов от продажи нефти поставило правительство аль-Абади на грань финансового кризиса. "Конечно, падение цен на нефть повлияло на всю деятельность иракского правительства и в первую очередь Министерства обороны",— подтвердил в интервью Sunday Telegraph министр обороны Ирака Халед аль-Обейди. Дело доходит до курьезов. Весной во время поездки на фронт кортеж министра из трех "хаммеров" застрял в пустыне из-за нехватки бензина.
Недавно, к слову, иракский парламент начал антикоррупционное расследование в отношении аль-Обейди и министра финансов Хошьяра Зебари. Вероятно, им обоим грозит отставка. Если это произойдет во время битвы за Мосул, то едва ли будет способствовать ее скорейшему завершению.
Премьер Хайдер аль-Абади, в отличие от предшественника Нури аль-Малики, старается реже привлекать шиитскую милицию к крупным операциям. Уже сейчас очевидно, что власти пытаются не пускать неконтролируемых правительством шиитов в Мосул. Спикер Провинциального совета Найнавы Нураддин Каблан сообщил изданию Akhbaar, что депутаты полностью исключают участие шиитских милиций в освобождении города. Это позволит избежать конфликтов на религиозной почве между освободителями и местным населением. Если шиитская милиция войдет в город, то маслави могут попросту начать переходить на сторону ИГ.
Не желая раздражать жителей Мосула, премьер несколько раз заявлял, что кроме инструкторов из США в сражении за город будет участвовать только регулярная армия.
Впрочем, верится в это с трудом. Без помощи антиджихадистской коалиции и в первую очередь американцев Багдаду не обойтись. Сейчас численность американских военных в Ираке достигла 5 тыс. человек.
Один из главных вопросов сейчас: каким будет политический ландшафт в стране после военной победы над ИГ?
Прошедший год выдался трудным для иракских суннитов, составляющих примерно 20% населения страны. Часть из них поддерживает джихадистов, хотя по вине последних многие сунниты были вынуждены бросить свои дома. Всего же беженцев в Ираке, по данным ООН, около 3,3 млн. Суннитские города и деревни подвергаются грабежам как со стороны джихадистов, так и со стороны шиитских милиций, которые их освобождают.
Немало иракцев считают почти всех суннитов предателями, хотя далеко не все они сочувствуют ИГ. Вместе с тем сунниты — крупнейшее меньшинство в Ираке, и правительство принимает меры, чтобы вернуть их в иракское общество.
У суннитов вдобавок ко всему еще и внутренний кризис. Старые лидеры вроде экс-спикера парламента Усамы ан-Нуджейфи дискредитировали себя тем, что не сумели улучшить положение единоверцев, а новое руководство в лице нынешнего спикера Салима аль-Джабури и Халеда аль-Обейди еще не доказало свою эффективность.
Шииты составляют от 60% до 70% населения страны. Их можно грубо разделить на два лагеря. Представители первого лагеря сейчас находятся у власти. Они считают приоритетными отношения с Западом и США. Во времена правления Саддама Хусейна нынешний премьер Хайдер аль-Абади и его соратники из правящей Партии исламского призыва жили Европе. У них сильные союзники — Верховный исламский совет Ирака, сторонники лидера радикальных шиитов, великого аятоллы Муктады ас-Садра, который в 2007 году бежал в Иран, но после возвращения на родину воюет с ИГ, а также верхушка духовенства в священных шиитских городах Наджафе и Кербеле. Правда, с союзниками не все так просто. Про ас-Садра западные аналитики сейчас говорят, что он "проснулся": великий аятолла стоит во главе одного из протестных движений.
Второй лагерь тяготеет к Ирану и России. Лидером его считается аль-Малики, возглавлявший иракское правительство с 2006 по 2014 год и сейчас формально являющийся одним из трех вице-президентов Ирака. На его стороне те иракцы, которые при Саддаме Хусейне оказались в Иране и Сирии, а по возвращении на родину разошлись во взглядах с однопартийцами из "Исламского призыва". Малики поддерживают организация "Бадр", Лига праведников и иракская "Хезболла".
Нури аль-Малики всячески пытается дискредитировать правительство аль-Абади. Делает он это, к примеру, при помощи таких союзников, как Хайтем аль-Джабури, который возглавляет в парламенте важный комитет по борьбе с коррупцией. Немало у него союзников и среди других политических сил Ирака, включая курдов и садристов. Малики и другие иракские политики уже держат в уме предстоящие выборы. В 2017 году в Ираке пройдут выборы в законодательные органы провинций, а в 2018-м — в парламент. Освобождение Мосула станет главным козырем правящей коалиции, но даже в случае победы Хайдера аль-Абади Малики продолжит политическую борьбу за власть.
Хотя в Багдаде настроены решительно, последние события ставят этот оптимизм под сомнение, поскольку власти не в состоянии полностью контролировать ситуацию даже в столице. 29 апреля, к примеру, участники многотысячной демонстрации протеста ворвались в здание парламента. Сторонники Муктады ас-Садра хотя и не требовали отставки премьера, но настаивали на смене правительства и реформах. О реформах речь идет уже давно. Еще прошлым летом в ответ на демонстрации против коррупции премьер аль-Абади пообещал немедленно провести реформы. Однако они идут с большим трудом, и это вызывает недовольство населения.
"В карьере Абади еще не было такого сложного периода,— рассказал агентству Bloomberg политолог из Багдада Ватиг аль-Хашими.— Вокруг очень много мин замедленного действия. Политический пат негативно скажется не только на битве за Мосул, но и на боях на других фронтах".
Экономика Ирака кое-как держится на плаву лишь за счет добычи нефти. Ирак заработал от продажи нефти в 2006-2014 годах примерно $550 млрд. Однако из-за коррупции, неэффективного управления и обвала цен на нефть страна уже не первый год находится на краю банкротства. У Багдада нет надежной армии, а у населения зачастую самого элементарного — электричества, чистой воды, нормального здравоохранения. Правительство с громадным трудом и с большими задержками выплачивает зарплаты 7 млн госслужащих.
Если в прошлом году против правительства выступали в основном либералы и левые, то в апреле, пишет Fiscal Times, во главе протестного движения стали шиитские радикалы. Их вдохновляет на борьбу великий аятолла Муктада ас-Садр, который настаивает на смене правительства.
Сейчас в кабинете Абади 22 министра, в основном это политики и партаппаратчики. Самого премьера ас-Садр пока еще поддерживает. Он требует лишь заменить политиков в правительстве на технократов и наверняка сам рассчитывает войти в его состав. Премьер предложил новый список из 16 человек, но депутаты трижды отказывались его утверждать. Кандидаты не могли набрать положенной по Конституции половины из 328 голосов законодателей. Новых министров не поддержали курды и сунниты, а также часть депутатов Партии исламского призыва, которых контролирует аль-Малики. Обсуждение и голосование неоднократно прерывалось потасовками.
Популярность Муктады ас-Садра и Нури аль-Малики в последние месяцы резко возросла. У обоих политиков сильные и многочисленные милиции, оба пользуются большим авторитетом в армии и полиции. Например, командир багдадского гарнизона отказался препятствовать демонстрациям протеста сторонников ас-Садра и был за это снят с поста, а командир гарнизона так называемой зеленой зоны, укрепленного столичного района, целовал великому аятолле руку. Поцелуй зафиксировала видеокамера.
Одним из последствий вторжения ИГ на север страны стало усиление Иракского Курдистана. Под предлогом борьбы с ИГ отряды пешмерги заняли новые территории, включая богатые нефтью провинции Киркук, Найнава, Дияла и Салах-эд-Дин. Площадь территориальных приобретений курдов за прошлый год приблизилась к довоенной площади Иракского Курдистана — 40 тыс. км?.
Курдское региональное правительство отказывается покидать занятые территории, объясняя это тем, что они обильно политы кровью курдов. За полтора года борьбы с джихадистами пешмерга потеряла около полутора тысяч человек убитыми, раненых — более 8 тыс.
В Иракском Курдистане сейчас тоже явный политический кризис. В августе прошлого года закончился очередной срок пребывания у власти президента Масуда Барзани. Но он не покинул президентский пост и, похоже, пока не собирается этого делать. Барзани возглавляет Курдистан уже больше десяти лет. Оппозиция обвиняет его в узурпации власти. Клану Барзани и его Демократической партии сейчас очень нужны новые сторонники. Однако население спорных территорий в основном тяготеет к оппозиции — Патриотическому союзу Курдистана во главе с Джалялем Талабани.
Мешает иракским курдам и экономический кризис. Причины его и в острых политических спорах с Багдадом, и в низких ценах на нефть, и в ненадежных каналах транспортировки энергоносителей, и в коррупции. Соглашение между Багдадом и Эрбилем, согласно которому курды разрешают госкомпании North Oil Company продавать свою нефть в обмен на финансовые дотации, уже не действует в полную силу несколько лет. С июня прошлого года курдское правительство стало само торговать нефтью. В конце февраля 2016 года губернатор провинции Киркук Наджмуддин Омар Карим сообщил о подписании соглашения с Эрбилем, согласно которому курды теперь продают и киркукскую нефть. За это Курдистан обязуется ежемесячно перечислять властям Киркука $10 млн.
В прошлом году курды добывали в среднем 577 тыс. баррелей нефти в сутки. При этом ежедневная добыча во всем Ираке достигла к нынешней осени 4,7 млн баррелей. Эрбиль получал в прошлом году ежемесячно от продажи нефти $800 млн. Сейчас эта сумма снизилась почти вдвое. Нефтепровод, по которому курдская нефть идет в турецкий порт Джейхан, часто простаивает из-за терактов на территории Турции. Последний раз его закрыли 16 февраля. Долги Иракского Курдистана увеличились до $18 млрд. Курдским властям все труднее платить зарплату госслужащим и военным, а также оплачивать другие расходы. Это чревато крупными социальными потрясениями. Между тем Багдад намерен выплачивать зарплаты бойцам пешмерги, которые официально входят в состав ВС Ирака, лишь в том случае, если Эрбиль будет отдавать все нефтяные доходы федеральному правительству.
В начале октября информационные агентства сообщили о тайном соглашении между Багдадом и курдами по нефти. Однако никаких подробностей о нем нет.
Оптимизму багдадских властей можно только позавидовать. Окончательно справиться с ИГ будет нелегко даже после взятия Мосула, поскольку варианты возможного развития событий в Ираке только на руку джихадистам.
Что может ожидать Ирак при таких серьезных противоречиях между союзниками?
Во-первых, революция по образцу иранской 1979 года. Этот сценарий подразумевает фактический распад государства и захват власти радикальным шиитским духовенством. Если Муктада ас-Садр возглавит временное правительство, то война с джихадистами будет отложена на неопределенный срок, так как для борьбы за власть с фронтов придется отозвать часть сил безопасности. Еще один минус этого сценария заключается в том, что у курдов появятся новые причины для образования независимого государства.
Армия Ирака не едина в политических настроениях: многие офицеры, к примеру, симпатизируют аль-Малики, а солдаты отдают предпочтение ас-Садру. Все это может привести к гражданской войне
По второму сценарию власть в Ираке могут захватить военные. Учитывая слабость иракской армии, прочность хунты во многом будет зависеть от реакции милиций и духовного лидера всех иракских шиитов, великого аятоллы Али ас-Систани. Не исключено, что как сторонники ас-Садра и аль-Малики, так и сунниты не согласятся отдавать власть генералам. В таком случае хунте придется вести войну сразу на нескольких фронтах. И это при том, что иракская армия не в состоянии справиться даже с одним ИГ. Следует иметь в виду и то, что армия далеко не едина в политических настроениях: многие офицеры, к примеру, симпатизируют аль-Малики, а солдаты отдают предпочтение ас-Садру. Все это может привести к гражданской войне.
Третий и лучший для Ирака вариант заключается в сохранении хрупкого статус-кво. Это возможно лишь при понимании того, что преимущества мира и стабильности перевешивают былые обиды, жажду мести и непримиримость сторон.
Технократическое или коалиционное правительство может разработать график реформ и даже подготовить новые парламентские выборы. Этот сценарий наверняка поддержат аль-Систани, Белый дом и, возможно, Иран, поскольку приход к власти ас-Садра сильно ослабит союзников Ирана в Ираке, а военная хунта обострит борьбу среди шиитов.
Для достижения компромисса необходимо выполнение двух условий: призыв к переговорам со стороны великого аятоллы всех иракских шиитов ас-Систани, что вполне возможно, и сотрудничество между США и Ираном, что менее вероятно, поскольку между ними почти полвека постоянных и глубоких противоречий.
Кстати, Пентагон за два последних года потратил на борьбу с ИГ в Ираке $6,5 млрд. Гуманитарная же помощь составила за это время лишь $15 млн, то есть менее четверти 1% от военной. Вашингтону даже при желании едва ли удастся установить прочный мир в Ираке. Не исключен сценарий, при котором в Белом доме к Ираку начнут относиться как к Сомали — то есть просто махнут на него рукой. В любом случае заниматься обустройством страны придется самим иракцам, у которых нет для этого даже денег.
Ирак не является исключением из большинства ближневосточных стран, где, образно выражаясь, у каждого есть свой враг. Взятие Мосула не избавит иракцев от всех бед и проблем. Судьба этой ближневосточной страны будет зависеть от того, удастся ли договориться трем главным религиозно-демографическим силам региона: шиитам, суннитам и курдам. Однако говорить об их объединении сейчас, увы, не приходится.