Катарина Венцль «Московский дневник. 1994-1997»
Лингвист и переводчик Катарина Венцль приехала в Москву в 1994 году и два с половиной года проучилась в аспирантуре Института русского языка РАН. Все это время она писала диссертацию на тему "Идиомы в русском политическом дискурсе" и дневник. В нем Венцль с фотографической безжалостностью фиксировала жизнь московских тараканов, алкоголиков, бабуль, букинистов и акционистов. Практически лишенный оценок и обобщений "Московский дневник", изданный в НЛО в 2012 году, сегодня кажется одним из самых убедительных описаний московской жизни середины 90-х, точность которого подкрепляется при прочтении особым чувством ностальгической тошноты.
1
Парадокс пребывания иностранца в России — чем лучше ты говоришь по-русски, тем тебе хуже. Хуже всего, когда тебя принимают за русского. Если говоришь по-английски или с ходу заявляешь, что ты — иностранец, то с тобой обращаются гораздо лучше.
2
На Лобное место залезает человек, несмотря на мороз, одетый в одни боксерские трусы и перчатки. Встав в самой середине Лобного места, он начинает подпрыгивать, махать кулаками в перчатках и голосить, багровея лицом: "Ельцин, приходи, Ельцин, приходи!" Ельцин не приходит, зато минут через пять подъезжает милицейская машина и останавливается перед Лобным местом. Из машины выходят два милиционера. Они отпирают ключом калитку, поднимаются на Лобное место и стаскивают оттуда все подпрыгивающего, но голосящего уже тише художника Бренера.
3
На фоне семи кранов над котлованом, вырытом на месте бассейна "Москва", воздвигли синий барак, на нем есть надпись, напоминающая транспарант с лозунгом: Христос воскресе. Воистину воскресе.
4
По пути к метро я захожу на рынок. Солнце освещает сочные листья салата. У одной бабули я покупаю кинзу, хотя кинзу не люблю. Есть бабули, которым отказать невозможно.
5
Пара немецкой обуви в магазине "Саламандер" стоит половину российской месячной зарплаты.
6
Из-за прилавка Дома книги выразительно накрашенная продавщица с томным, несколько помешанным взглядом грубо кричит на покупателей. Сторожит товар, чтоб только не покупали.
7
Холод в отделе бешеный. Пальцы деревенеют. Живешь от одной чашки чая до другой.
8
Я съезжаю с квартиры на Беломорской. Соседи с тем же любопытством наблюдают за моим отъездом, как и год назад за моим приездом. За год моего проживания в их доме мы ничего не узнали друг о друге.
9
Купив в кассе Третьяковской галереи три "русских" билета по 10 тысяч рублей, я задумываюсь над тем, как провести родителей мимо женщин-смотрительниц. Мама, в радостном ожидании предвкушая ознакомление с великой русской живописью, сияет <...>. "Не улыбайся так,— шепчу я ей <...>.— С такой улыбкой тебя на расстоянии ста километров вычислят как иностранку. Ты лучше строй какую-нибудь физиономию, озабоченную, брюзгливую. И молчи на входе. Смотри в воздух, мимо них. Не надо пялиться им в глаза".
10
Притом что дядя Володя, выросший в закрытой стране, никогда не жаждал познакомиться с иностранцами, он, раз уж они сами воплотились, к ним стал выказывать неуклюжее любопытство как к экзотическим зверям, которых все хочется пощупать.
11
Взгляды на тараканов расходятся. Кто утверждает, что они — чистоплотны, об их существовании не стоит и думать, нужно просто их принять, кто — что умны и смекалисты, их надо воспитывать и дрессировать, кто — что хитрые сволочи и страшно устойчивы ко всему на свете, в частности к ядовитым порошкам и аэрозолям, шарикам и карандашам, кто — что злопамятны и за все отомстят.
12
Из окна одного из домов на Старом Арбате раздается голос Окуджавы. Сегодня — день его смерти. Его поминают, прокручивая его записи. Под окнами прохожие слушают с благоговением, почтением.
13
Мне пришло письмо от зэка из Норильска. Чего именно он от меня хочет, непонятно. Наверное, просто поделиться опытом. Доверив мне, что он — "мужчина нормального телосложения в активном возрасте Христа", он повествует, что всю жизнь прожил в "коммуналках" — в детском садике, в школе, после школы в ПТУ, затем в тюрьме и лагере.
14
Десять аргументов против любви к русскому мужчине легко собрать. Найти хоть одну причину "за" гораздо труднее.
15
Поход в Театр Советской армии как троеборье. Рукопашный бой в гардеробе, бег по красным коврам, тянущимся по лестницам, будто гоночные дорожки, борьба за, конечно же, занятые места.
16
Зимой все старушки в округе без конца сидят дома. Им деваться некуда.