мужчина/страсть
Как каждый нормальный мужчина, редактор отдела политики Ъ ИЛЬЯ БУЛАВИНОВ любит футбол. Он не пропускает ни одного московского матча его любимой команды ЦСКА, а иногда не пропускает и ее игры в других городах и даже странах. Поскольку время от времени следствием этого становится его отсутствие на рабочем месте, коллеги и начальники уже достали его вопросом, в чем смысл этого странного увлечения — смотреть, как 22 мужика гоняют один мяч. Поэтому редактор отдела политики решил, что пора объясниться перед коллегами, начальством, а заодно и перед читателями.
Я действительно считаю, что каждый нормальный мужчина должен любить футбол. А поскольку, как каждый нормальный мужчина, я считаю себя нормальным мужчиной, я люблю футбол. В том смысле, что, как и каждый нормальный мальчик, я в него играл во дворе, а теперь, как у каждого нормального мужчины, у меня есть любимая команда (а я убежден, что любимой командой нормального мужчины может быть только ЦСКА), за победу которой я готов много чем пожертвовать. Например, деньгами, временем, здоровьем или даже хорошим к себе отношением жены — которой, как и любой нормальной жене, совершенно не нравится моя готовность всем этим жертвовать.
Иногда я и сам себе задаю вопрос: а правда, в чем смысл-то? Я думаю, вот в чем.
Поскольку в каждом мужчине заложено стремление к доминированию, он стремится доказывать свое верховенство доступными ему способами — физическими или интеллектуальными. Большой спорт дает людям возможность состязаться с недругами, не прилагая к этому вообще никаких усилий — ни физических, ни интеллектуальных. Достаточно просто выбрать себе команду и следить за ее выступлениями. Любая победа этой команды как бы сама по себе является свидетельством верховенства ее болельщиков над поклонниками других команд.
При этом наиболее подходящим видом спорта для "боления", безусловно, является футбол — просто потому, что это самый простой из массовых соревнований. Каждый может приобщиться к нему во дворе, поскольку для этого не нужно никакого специального оборудования — достаточно четырех предметов для обозначения двух ворот (а это могут быть камни, палки, кучи песка или мусора, одежда участников) и мяча (или предмета, его имитирующего,— например, консервной банки). Кроме того, правила этой игры предельно просты, поэтому даже те, кто никогда не играл в футбол, без труда становятся зрителями — ведь от них не требуется никаких интеллектуальных усилий для понимания этой игры.
Разумеется, все это имеет какой-либо смысл только в том случае, если окружающие болельщика люди сами являются болельщиками, причем значительная их часть обязательно должна болеть за команды-соперницы. Именно поэтому наиболее острое соперничество характерно для команд и их болельщиков, дислоцированных в одном городе. В то же время это создает определенные сложности для людей, проживающих в городах, где в наличии всего одна команда — болеть ведь приятно "за своих". Тогда попавшие в столь сложную ситуацию люди вынуждены придумывать для себя новые вводные. Так, для болельщиков единственной городской команды главным смыслом "боления" становится победа над географическими соседями. Часто болеют против привилегированных столичных команд, удовлетворяя тем самым свое ущемленное провинциальное самолюбие. В то же время болельщики, как правило, объединяются в борьбе с внешним врагом: то есть когда команда из их страны играет с зарубежными клубами (это правило не признают только непримиримые, считающие "своими" только конкретные клубы). Именно поэтому в союзные времена жители национальных республик, как правило, болели не только за свою городскую команду, но и за главную команду республики — ведь она помимо прочего отстаивала их национально-территориальное достоинство.
Но бывают совсем уж безнадежные случаи, когда родная команда настолько слаба, что болеть за нее нет никакого практического смысла. Но люди готовы искать выход и из таких ситуаций. Вот характерный пример.
Мой товарищ и заместитель Дмитрий Камышев родился и вырос в Нижнем Новгороде, где в 80-е годы была всего одна футбольная команда, да и та выступала в низших лигах. Поэтому его одноклассники решили, что каждый должен выбрать для себя по одной команде из высшей лиги советского футбольного чемпионата. Пока мой будущий товарищ и заместитель раздумывал, за кого бы ему поболеть, все команды, кроме одной, оказались разобранными. Брать уже "забитую" кем-то команду ему не разрешили, и пришлось коренному нижегородцу Камышеву болеть за ереванский "Арарат" до тех пор, пока не развалился СССР и, соответственно, союзный чемпионат.
Если же выбор достаточно велик (то есть в городе есть две или более сильные команды), то определяющую роль, как правило, играют случайные обстоятельства. Часто дети начинают болеть за ту же команду, за которую болеют их отцы или на худой конец старшие братья. Но случается, что решающее влияние на их симпатии оказывает внешнее окружение — дворовое или школьное. Бывает, что выбор делается на основании конкретной игры конкретной команды, ее запоминающейся победы или же просто наличия в ее составе симпатичного игрока. На заре становления отечественного футбола в ходу был "ведомственный" принцип выбора команды. Военные болели за Центральный спортивный клуб армии, сотрудники правоохранительных органов — за "Динамо", железнодорожники — за "Локомотив", рабочие автозаводов — за "Торпедо". Всем прочим доставался курируемый на начальном этапе "Промкооперацией", а затем перешедший под опеку профсоюзов "Спартак". Это позволило его болельщикам именовать свою команду "народной" — тем самым они как бы подчеркивали свое отличие от команд, выпестованных госструктурами.
Многие начинают болеть за самого сильного. Поэтому в 80-е годы часто можно было встретить людей, которые в хоккее болели за многократного чемпиона страны ЦСКА, а в футболе — за самую сильную московскую команду "Спартак" или за самую сильную советскую команду киевское "Динамо". Но рассчитывать на уважительное отношение истинных болельщиков (то есть в любых обстоятельствах хранящих верность одному клубу) таким людям не приходится. Их вообще не считают достойными оппонентами, и смысл "боления", таким образом, пропадает, так как не перед кем становится самоутверждаться.
Кстати, стремление людей болеть за сильные команды часто дорого обходится и им самим, и их командам. Например, московский "Спартак" начиная с 1992 года девять раз становился чемпионом России по футболу, что обеспечило ему самую многочисленную в стране армию болельщиков. Но когда в 2001 году команда проиграла все матчи в Лиге чемпионов с общим счетом 1:18, а в 2002-м рухнула на десятое место в чемпионате России, большинство привыкших к победам "Спартака" болельщиков просто перестали ходить на его матчи.
В самом конце прошлогоднего чемпионата России болельщики ЦСКА начали спорить, что лучше: чтобы наш главный враг "Спартак" вылетел в низшую лигу и тем самым был подвергнут высшей форме футбольного унижения или чтобы он продолжал прозябать на низших ступенях турнирной таблицы, но при этом все же оставался в высшей лиге. Я так думаю, пусть остается. Ведь в этом случае мы, болельщики ЦСКА, сохраним возможность как минимум дважды в год бить врага в очном споре и потом издеваться над его несчастными, обиженными Богом и судьбой болельщиками. А то толком покричать "отсоси у красно-синих" некому будет.