премьера театр
Московский художественный театр имени Чехова показал первую из множества запланированных на этот сезон премьер — "Изображая жертву" братьев Пресняковых в постановке Кирилла Серебренникова. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Начать лучше без экивоков, с того, что послужило спектаклю бесплатной рекламой на волнах сарафанного радио и о чем после премьеры меня уже успели спросить несколько человек, которые вообще-то годами в театры носов не кажут и новостями театральной жизни не волнуются. Правда ли, что в Московском художественном театре в Камергерском переулке, основанном сами знаете какими людьми, дошли до того, что на сцене в голос матерятся? Да, это правда. Впрочем, если бы не предварительная информация, на лексику капитана милиции я лично не обратил бы особого внимания. Во-первых, как еще выражаться капитану милиции? Во-вторых, такова уж суть отчаянного монолога: что же это в стране делается, если молодому парню, упакованному и прикинутому, ничего не стоит пульнуть в школьного друга насмерть из-за какой-то мелочи? А тот, прежде чем умереть, только одно успевает выдохнуть: "Наплевать!" Что это за поколение такое новое, которое живет не всерьез, не по-настоящему, бездумно и положив на все?
Вряд ли сегодняшний зрительный зал всерьез проникся темой, если бы подобный монолог произнесли высоким штилем. Но в спектакле "Изображая жертву" именно в этом месте искреннее единение публики и сцены достигает максимального градуса. Так что отцам-основоположникам нет причин вертеться в гробу.
Главный герой пьесы "Изображая жертву" молодой человек по имени Валя общается с капитаном милиции и его помощниками регулярно. Такая вот у него специфическая, редкая профессия — изображать жертв во время следственных экспериментов на месте преступлений. Сегодня он должен играть постылую жену, которую супруг вытолкнул в окошко, завтра женщину, утопленную в бассейне вспыльчивым, восточных кровей ревнивцем, потом молодого бизнесмена, застреленного бывшим одноклассником в японском ресторане. В финале пьесы выяснится, что увлечение странным занятием у Вали связано с танатофобией. Изображая жертв, он преодолевает страх смерти. Впрочем, до поры до времени зрителю нет дела до Валиного анамнеза — достаточно и того, что Владимир и Олег Пресняковы, найдя очередной занятный сюжет, расписали его по ролям живыми современными словами, местами сгущенными до реприз, но всегда узнаваемыми и буквально снятыми с языков наших сограждан.
Помимо психоаналитической "Жертва" снабжена и театрально-исторической "подкладкой". Вале время от времени — то на экране телевизора, то осязаемо, но в черно-белой телевизионной ряби — является тень отца (точь-в-точь милицейский капитан, обоих играет Виталий Хаев). Призрак открывает, что был отравлен женой, которая теперь вроде как собирается замуж за его брата. Был ли папа действительно отравлен, или молодому человеку все только приснилось, мы так наверняка и не узнаем. Но то, что новый русский Гамлет сам становится убийцей, несомненно. И тогда семейная линия пьесы неожиданно соединяется со служебной: в разгар домашнего застолья мать, ее кавалер и Валина подружка, отравленные героем, падают замертво, а сам Валя превращается из помощника следователей в обвиняемого на следственном эксперименте.
Кирилл Серебренников сделал все, чтобы не упасть лицом в грязную правду жизни и не запачкать брызгами зрителей. В строгой и функциональной черно-белой геометрии Николая Симонова режиссер поставил праздничный спектакль-концерт об убийце. С микрофонами, концертным роялем в темном углублении сцены и пианисткой. С остроумными номерами вроде сцены с синхронным плаванием: здоровые мужики манерно скандалят, а потом зажимают пальцами носы и машут женскими туфлями в такт музыке. С сольными партиями, придуманными для всех актеров, каждый из которых, к радости публики, жадно заглатывает режиссерские наживки. Здесь "делают" роли, а не играют их. И делают отлично: Алла Покровская — официантка в якитории, вжившаяся в образ "пожилой японки с историей"; Марина Голуб — смешная и глупая Валина мать, хлопотливое, несчастное чудовище; Юлия Чебакова — помощница капитана с видеокамерой, на которую норовит запечатлеть себя, а не место происшествия. Труднее других Петру Кислову в роли главного героя: во-первых, он еще студент, дебютант, а во-вторых, так написан персонаж Пресняковых — он никакой, человек без свойств, скорее русский Роберто Зукко, нежели Гамлет, вброшенная в мир непознаваемая и летящая к Солнцу "черная дыра", притягивающая взгляд, но не вызывающая ни презрения, ни жалости.
Пора наконец сказать про то главное, что скрепляет спектакль воедино и дает нащупать путь в черноте. Кто бы сомневался, что Кирилл Серебренников сможет взбодрить актерскую команду и увлечь публику. Но дорогого стоят не беспроигрышные театральные шутки, а прилетевшая в спектакль из военно-советского прошлого знаменитая песня "Прощайте, скалистые горы!" Мелодия героического фронтового шлягера о защитниках заполярного полуострова Рыбачий звучит еще вначале, но должен пройти весь спектакль, чтобы персонажи облачились в черные моряцкие бушлаты и завершили свой концерт последним номером — этой самой песней о держащих оборону североморцах. Надо увидеть форму, выправку, вздернутые подбородки и устремленные в романтическое никуда взгляды хора, которым дирижирует папа-призрак и который провожает в поход "японка" с белым платочком. Надо их увидеть, чтобы понять, что Валя, должно быть, мальчик из юношеского военного хора, из этого ряда лиц, в которых можно разглядеть столько же ангельского утешения, сколько дьявольского искушения, из этого соединения ломких голосов, в которых можно расслышать столько же невинной чистоты, сколько жестокой бесстрастности. Ведь это песня о тех, кто уходит на верную гибель, не имеет выбора и освобожден от всех условностей. В общем, страшно, когда песня становится жизнью.