премьера театр
На Малой сцене Художественного театра сыграли премьеру спектакля по давней повести Валентина Распутина "Живи и помни". Зачем Владимир Петров поставил этот спектакль, пытался понять РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Зрителю, которого приглашают на "Живи и помни", впору несколько раз переспросить: а точно ли в Камергерский переулок направляться, не на Тверской бульвар? Произведения Валентина Распутина, в прошлом честного советского писателя, а ныне угрюмого почвенника и борца с тлетворным влиянием новых времен, привычнее видеть на афишах МХАТа имени Горького под руководством Татьяны Дорониной. Почему вдруг именно Валентину Распутину выпало стать афиш связующей нитью (речь, конечно, не о классических, а о современных авторах), очень хотелось прояснить для себя на спектакле.
Режиссер Владимир Петров поставил очень простой и безыскусный вечер. Никакого предметного мира, никаких подробностей военного житья-бытья сибирской деревни, в которую тайно, дезертиром, возвращается Андрей Гуськов. История, рассказанная в "Живи и помни", тем, кто читал повесть, не забудется: жена Гуськова Настена тайно ходит к мужу на свидания, они, до войны бездетные, теперь будто бы заново узнают друг друга; через несколько месяцев Настена понимает, что беременна, а когда в деревне начинают подозревать, что Андрей где-то рядом, женщина топится.
Художник Игорь Капитанов придумал для истории эффектное и красивое оформление. В центре пустого деревянного помоста стоит прозрачный пустой куб, плоскости которого тронуты морозными ледяными узорами. Разъезжаясь на половинки, кубик преобразует все игровое пространство, а в собранном виде он остается лесным убежищем для несчастного преступника. Когда Андрей впервые овладевает женой после долгой разлуки, он зажимает ее между плексигласовыми стенками, а сам бьется телом о ровную поверхность. Когда лед первого недоверия тает, они сливаются в танце, заключенные внутри ледяной камеры — поддувом в кубике устраивают снежную бурю, а с потолка героям светят лампы-звездочки.
Ясно, что именно их встречи — главное в спектакле МХТ. Прочие персонажи, чтобы не отвлекали, поручены всего двум актерам: всех деревенских мужчин играет Сергей Сосновский, женщин — Янина Колесниченко. Играют хорошо, но почему-то в совершенно разных манерах, господин Сосновский — почти не меняясь, сосредоточенно и скупо, госпожа Колесниченко — напротив, весьма остро, демонстрируя быстрые превращения характерной актрисы. Впрочем, важно не это странное разностилье, а то, что Владимир Петров последовательно "расчищает" вверенное ему пространство от лишних и якобы ненужных подробностей. Он хотел поставить притчу.
Настену играет Дарья Мороз, Андрея — Дмитрий Куличков. Отрадно, что роли героев "Живи и помни" поручили способным молодым актерам. Главной в этом дуэте и для автора, и для тех, кто выбирал произведение для постановки, была, несомненно, Настена. Но в сценическом дуэте заметно сильнее на премьере выглядел господин Куличков, актер с сильным темпераментом, со сценической хваткой и внутренним стержнем, и, если все будет развиваться по справедливости, с большим будущим. И отчаяние, и затравленность, и беззащитность обреченного чувствуются в его Гуськове. Но в игре и Дмитрия Куличкова, и Дарьи Мороз чувствуется некая неутоленность, какой-то острый голод по более точным и разнообразным заданиям. Отсутствие оных не дают сценическим характерам по-настоящему укрупниться.
В этом и заключается главная проблема спектакля. Ведь Валентин Распутин никаких притч не писал. "Живи и помни" является, если использовать старые добрые понятия, типичной социальной драмой. Повесть эта весьма конкретна и привязана ко времени — кстати, не только к тому, о котором в ней идет речь, но и к тому, когда она была написана и напечатана. Тогда, в начале 70-х, она стала большим общественно-литературным событием. В сравнении с официозной макулатурой той эпохи повесть "Живи и помни" по праву была записана в выдающиеся произведения. Если же взять в расчет все то — и русское, и зарубежное,— что в то время было запрещено, а потому неизвестно читателю, значение распутинской прозы меркнет.
Трезвое понимание смены масштабов вкупе с внутренними противоречиями спектакля оставляет от премьеры МХТ чувство отсутствия внятных побудительных мотивов для постановки — досадное ощущение, кстати говоря, очень часто навещающее присяжного зрителя на спектаклях последнего времени. Ну, с чего вдруг именно сейчас "Живи и помни"? Спектакль не дает ответа. Как будто взгляд продюсера тревожно скользил по книжной полке — а там столько неизвестного, непроверенного, незнакомого — и вдруг с облегчением зацепился за знакомое название. Когда-то оно всем нам очень нравилось. Так почему бы не заполнить им свободную строчку в репертуаре?