Событие недели — "Большая жара" (The Big Heat, 1953) Фрица Ланга, один из самых мрачных, нигилистических и двусмысленных образцов нуара, и без того излишним жизнелюбием не отличающегося (31 марта, "Первый канал", 4.00 *****). Но в "Большой жаре" несчастны не только герои — несчастен режиссер. Фриц Ланг, гений немецкого экспрессионизма, бежал от нацистов и собственной жены, ставшей нацисткой, в Голливуд, где ему пришлось забыть о монументальных философских фильмах и ставить вестерны, нуары, военные фильмы. Но эти "низкие" жанры он наполнил глубоким пессимизмом, отравил собственным одиночеством и, даже просто рассказывая историю сведения счетов, говорил о ничтожестве всего рода людского. В курс дела он вводит зрителей, не тратя времени зря, без экивоков: в первых же кадрах, написав прощальную записку, стреляется офицер полиции. Его коллега Дейв, ведущий следствие, получает приказ отступить: в трагедии замешан некто Логан, теневой хозяин коррумпированного города. Герой упорствует — его жена погибает при взрыве автомобиля, жизнь маленькой дочери под угрозой. Рутинное расследование превращается для Дейва в персональную вендетту. Справедливость, конечно, восторжествует, вот только выглядит она не слишком привлекательно. Расследуя самоубийство, Дейв становится виновником гибели четырех женщин. И, что самое страшное, никого из них, кроме жены, он, кажется, не жалеет. Они — расходный материал для этого волка-одиночки. Самая сильная линия фильма, напоминающая об экспрессионистском прошлом Ланга, связана с гангстером-садистом Винсом и его подругой Добби. Винса сыграл Ли Марвин, актер с лицом, которое может привидеться только в ночном кошмаре. Добби готова дать показания против гангстеров, и Винс обезображивает ее, выплеснув в лицо кипящий кофе. Умирая, она будет прикрывать ожоги на лице меховым воротником, чтобы навсегда остаться в памяти живых красавицей.
Чарльз Чаплин тоже был изгнанником, вытолкнутым из Америки маккартистами, но свой "прощальный поклон" кинематографу он решил отдать в форме романтической комедии с элементами водевиля "Графиня из Гонконга" (A Countess from Hong-Kong, 1966) (3 апреля, РТР, 1.55 ***). Проведя ночь в гонконгском клубе, американский дипломат-миллиардер наутро, уже на борту теплохода, обнаруживает в стенном шкафу прелестную Наташу. Дочь русского эмигранта-аристократа и наемная танцовщица мечтает начать новую жизнь в Америке и умоляет дипломата помочь ей. Следуют два часа предсказуемого балансирования героя между первым желанием выдать наглую полиции, сомнительными планами фиктивного и скоротечного брака и осознанием того, что Наташа — женщина его жизни. "Графиня из Гонконга" — второй в жизни Чаплина-режиссера фильм, в котором он сам не играл, главный актерский дуэт исполнили Марлон Брандо и Софи Лорен. Выбор Брандо критики сочли главной ошибкой Чаплина. Заматеревший, обрюзгший, но по-прежнему порочно-красивый, злобно посматривающий на людей Брандо никак не вписывался в условную конструкцию фильма. Романтическим принцем он явно не выглядел. Да и сам фильм кажется анахронизмом: такие комедии снимали в Америке в 1930-х годах, их эпоха канула в лету. Впрочем, фильм был действительно задуман Чаплином в 1936-1937 годах после поездки в Китай, переполненный белоэмигрантами. Так же трудно смотреть сейчас и экранизации классической литературы Клодом Отаном-Лара с Жераром Филипом в главной роли. Стоит это делать, только чтобы понять, против какого "папиного", безвоздушного, мертвенного кино бунтовала "новая волна". В "Игроке" (Le Joueur, 1958) как бы по роману Федора Достоевского молодой и бедный идеалист старается спасти прекрасную девушку из тенет развратного мира игроков, губящих свою жизнь в казино Баден-Бадена (4 апреля, "Культура", 20.15 ***). "Красное и черное" (Le Rouge et le noir, 1954) по Стендалю построено на чередовании ярких цветовых доминант (5 и 6 апреля, "Культура", 20.15 ***). Алые мундиры и угольно-черные сутаны символизируют две возможные карьеры, два пути к власти, между которыми колеблется юный честолюбец. Впрочем, выбранный им путь холодного соблазнителя приводит его на эшафот, а визуальная красота фильма отдает столь же холодным режиссерским расчетом. "Джон Кью" (John Q, 2002) Ника Кассаветеса — каталог невыносимых сценарных банальностей (31 марта, РТР, 0.45 *). Почти нищий, но благородный герой, сын которого умрет, если в ближайшие часы ему не сделают сложную операцию, идет на ограбление банка. Конечно, бездушные менеджеры, отказывающиеся спасать ребенка из-за отсутствия медицинской страховки, достойны всяческого осуждения. Но нет никаких сил в тысячный раз видеть на экране дружные семейные походы на бейсбол, стаи циничных репортеров, готовых на все ради сенсационного материала, и обманчиво невозмутимых полицейских, разрывающихся между чувством долга и сочувствием к преступнику поневоле. Все это тем более печально, что фильм свидетельствует о полной профессиональной деградации сына великого Джона Кассаветеса, тоньше и точнее всех умевшего передать трагизм повседневности и дыхание жизни на экране.