«О, у нас новый „изм” — маркетизм»

В публичной программе Manifesta 10 участвует грузинский художник Ладо Дарахвелидзе, методами наивного антрополога исследующий реальность, которая не помещается в бюрократические отчеты и экраны масс-медиа. Как правило, он исследует городскую среду: выворачивает наизнанку дома, рисуя на фасадах приватные пространства интерьеров, развязывает войну граффити на улицах или картографирует город, опрашивая его жителей. На Витебском вокзале будет выставлен проект Ладо Дарахвелидзе, представляющий Петербург таким, каким его вряд ли знают коренные жители. Основным источником информации для художника, составлявшего петербургскую карту, стали мигранты, с которыми он общался чаще всего по-русски, на постсоветском lingua franca, а основным предметом внимания — рынки.

Интерес к проблемам миграции свойственен современному искусству практически во всем мире, и не только по причине его политической ангажированности: кажется, наблюдая миграционные потоки, проще всего понять самый дух современности и раствориться в нем, лично став мигрантом. Ведь если искусство XIX века породило образ художника — богемного персонажа, то искусство начало XXI века пестует образ художника-кочевника, перемещающегося из одного часового пояса в другой, с биеннале в арт-резиденцию, и мучимого вечным джетлагом. В России проблемы миграции приобрели особую социально-политическую остроту, так что ими занялось множество художников: одни из народнического, передвижнического гуманизма, другие — как активисты, совмещая художественный жест с практической помощью, третьи по конъюнктурным соображениям. В Петербурге, где активистские практики в последние годы развиваются все интенсивнее, к мигрантам, пытаясь вовлекать их в свои социально-художественные проекты, апеллируют многие: "Фабрика найденных одежд", группа "Что делать?", Ольга Житлина, Евгения Голант, Солмаз Гусейнова, Михаил Железников и другие.

Вместе с участницей параллельной и образовательной программ Manifesta 10 Евгенией Голант Ладо Дарахвелидзе отправился на пленэр, на Торжковский рынок. Анна Толстова расспросила обоих художников, как искусство относится к рынку и как рынок относится к искусству.

Ладо Дарахвелидзе: "Реальность — это моя тема"

Что вы готовите для Manifesta 10?

В 2007 году в Грузии я делал проект для маршруток. Дело в том, что у нас не существует карты со схемой движения маршрутных такси, и моя жена, а она из Голландии, как-то сказала, что иностранцу пользоваться маршрутками невозможно: все написано по-грузински. Тогда мы решили сделать художественную карту маршруток, перевели названия на английский, нанесли на нее все интересные, достопримечательные места. Когда Иоанна Варша пригласила меня на "Манифесту", она имела в виду, что я мог бы сделать для Санкт-Петербурга такую же карту маршруток, какую делал для Тбилиси. Приехав в Петербург, я сразу же пошел в магазин и нашел там карту маршруток. Оказалось, здесь мне делать нечего, надо искать что-то другое.

Насколько я понимаю, вас интересует нерегламентированная городская жизнь, которой согласно официальным правилам и отчетам не существует. Вы занимаетесь стихийно живущим городом?

Точно, я интересуюсь реальностью города, тем, как он живет. Реальность — это моя тема. Во многих городах мира есть городское такси, и никаких других машин на улице вы не поймаете. Но в Петербурге можно выйти на улицу, поднять руку — и остановится... я называю это не такси, а трансформер: вроде бы обыкновенная машина, но, как только она остановилась, водитель трансформируется в таксиста. Мы торгуемся, я угадываю цену, центр города — 250 или 300 рублей. Еду, разговариваю с таксистом-трансформером, представляюсь туристом из Грузии, прошу показать интересные места, спрашиваю, где можно поесть, где купить настоящих фруктов. Мне показывают грузинский ресторан, везут на хорошие рынки — Мальцевский, Кузнечный, Полюстровский... Так я начал делать другую карту, визуализируя места, куда меня привозят таксисты. Рынки я не фотографирую, я рисую, потому что фотографии раздражают торговцев. Хотя рисунки тоже раздражают — сегодня на Торжковском рынке мы попросили официального разрешения рисовать.

Рынки в Петербурге, как и во всей России, находятся как бы за чертой легальности, там свои законы, работают в основном мигранты из Средней Азии и с Кавказа, живущие на полулегальном положении. Понятно, что это деление людей на первый и второй сорт — реальность нашего общества и его позор...

Значит, я как художник нашел больную тему. Эта проблема видна даже тем, кто здесь не живет,— вот мне, например, работающему в Тбилиси и в Голландии. Телевидение и интернет полны сообщений о том, что нелегалов избивают и убивают. Трудно работать с торговцами на улице, они запуганы — вдруг придет полиция или неонацисты, боятся, если я чересчур много расспрашиваю или начинаю записывать их рассказы для карты города.

Как будет выглядеть ваш проект?

Во-первых, будет карта с подсказками трансформеров — таксистов, продавцов, разнорабочих,— где нанесены легальные и нелегальные рынки, стихийно возникающие на улице, грузинские рестораны. Это очень интересно: в 2008-м у нас была война, люди убивали друг друга, но эта ужасная война не отразилась на восприятии грузинской кухни в России — в Петербурге много грузинских ресторанов, кухня — часть культуры, значит, русские все же любят грузинскую культуру. Во-вторых, будет веб-сайт, где мы выложим проект и где все желающие смогут написать что-то на эти темы. Например, если вы как журналист напишете что-то на тему миграции, но не сможете опубликовать в печатном издании или в интернете, вы можете прислать материал нам на сайт. Мы запускаем платформу для art broadcasters. Как бы это перевести на русский? Художник-оповещатель? И, в-третьих, будет инсталляция на Витебском вокзале — мы принесем прилавок с одного из рынков, за него встанут две торговки с фруктами, но фрукты не будут продаваться — про каждый фрукт будет рассказано, где он был выращен, в Азербайджане, Туркмении, Таджикистане, Грузии, Осетии или на Кубани, и как он попал сюда.

Это очень красивая метафора — фрукты-мигранты уподобляются людям-мигрантам. Но вам не кажется, что ваш проект, за исключением сайта, который, возможно, заживет отдельной жизнью, рассчитан на музейную публику, а она в целом толерантна и не склонна к расизму и ксенофобии. Пригласите ли вы на вернисаж этих людей с рынка?

Уже пригласил — им некогда, они очень заняты и не могут пропускать рабочие дни.

А почему вы позвали на рынок Евгению Голант?

Когда я начал рисовать на рынках, участница публичной программы Manifesta Ольга Житлина мне подсказала, что в Петербурге есть художница Евгения Голант, которая тоже интересуется темой рынков и там рисует. Я подумал: о, у нас новый "изм" — маркетизм. И предложил ей пойти на рынок вместе — на пленэр.

Евгения Голант: "Это не про картины история, а про общение"

Как возникла идея писать картины на рынке?

Идея была банальная — рисовать фрукты: мы с моим преподавателем из изостудии решили сделать выставку про рынок. Из-за того, что я много училась в традиционной школе, я с трудом могу рисовать по памяти: я рисую то, что видят мои глаза. Поэтому я взяла этюдник и холст и пошла на Торжковский рынок. И ходила чуть ли не каждый день два месяца. Я не ожидала, что это окажется так прекрасно: я со всеми подружилась, когда я пропускала какой-то день, меня потом расспрашивали, что случилось, дарили фрукты, один продавец сочинил про меня стихи, но по глупости я не записала их. Атмосфера тогда была другой, более дружественной, настоящий Кавказ. Приходишь на рынок, а попадаешь на Кавказ. А потом была война с Грузией, продавцы стали уезжать, часть рынка опустела. И у нас с Солмаз Гусейновой возникла идея повесить портреты уехавших на их опустевшие места. Правда, выставки на Торжковском рынке не получилось. Но позднее, в 2010-м, мы все же сделали выставку на Кузнечном рынке — в рамках фестиваля "Арт-Собес".

Почему вам важно делать выставки на рынке?

Потому что это не про картины история, а про общение. Позднее, когда мы вместе с Солмаз Гусейновой и Михаилом Железниковым делали проект "Адмиралтейские истории", я предложила устроить выставку в магазине "Пятерочка" — как раз в том районе, где в основном живут мигранты. Чтобы галерея сама пришла к людям, которые никогда не ходят в музеи.

И как эти люди реагировали на выставку в "Пятерочке"?

По-разному. Я рисовала на "Красном треугольнике" — там был маленький цех, который еще действовал: на первом этаже работали мужчины-киргизы, они мне позировали все вместе, на втором — русские женщины, я нарисовала и их портрет. А когда повесила оба портрета в "Пятерочке", одна женщина-контролер возмущалась, что киргизы у меня очень красивые, а русские некрасивые, мы с ней даже поругались. И на следующий день картина с рабочими-киргизами была повернута лицом к стене. А еще был мужик, который зашел за водкой, сказал, что круто, и подарил нам тысячу рублей...

...в фонд проекта. Не страшно выставлять свои работы на рынке или в магазине? Их же могут попортить. Жалко?

Нет, не жалко. Был, правда, случай на рынке: выставка должна была идти дней пять, а на следующий после открытия день одна картина исчезла. Я рисовала там одного молодого продавца, мы договорились с его мамой, что после выставки я отдам им картину и они отправят ее в Краснодар — бабушке. Но она не дождалась конца выставки — объясняла потом, что уходил автобус и надо было срочно отправить.

То есть спрос все же есть. А еще говорят, что экспрессионизм чужд нашей публике.

Бывали случаи эстетических разногласий. На рынке мне как-то сказали: "Ну да, видно, что ты еще учишься".

Интервью: Анна Толстова

Участники Manifesta 10 о своих проектах:

«Это как йогурт: из одной бактерии вы выращиваете целую культуру, из одного смысла — новые смыслы»
Slavs And Tatars

«Мне интересна логика абсурда, а не мистика абсурда»
Вадим Фишкин

«Героизация убийства — это плохая фотография»
Борис Михайлов

«Я хочу бросить вызов мифологии великого прошлого»
Александра Пирич

«Мы искусство скорее уважаем, чем любим, а уважение порой убивает»
Франсис Алюс