Объявлены лауреаты национальной театральной премии

Лауреатов премии «Золотая маска» впервые за всю ее историю объявили не в апреле, а в ноябре. Об экстраординарной церемонии и итогах экстраординарного конкурса рассказывают Ольга Федянина, Татьяна Кузнецова и Сергей Ходнев.

У «Золотой маски» в год коронавируса, строго говоря, шансов состояться практически не было: ну невозможно организовать привычный конкурс и внеконкурсные программы, составленные из спектаклей, представляющих несколько десятков российских городов, если каждый день приносит новые ограничения, любой авиаперелет превращается в проблему, а потенциальный зритель не выходит из дома. И когда в середине марта театры закрылись на массовый карантин, а крупные мировые фестивали один за другим объявляли об отмене, казалось, что у «Золотой маски» нет другого выбора, как последовать общей тенденции.

С другой стороны, и не состояться «Маске» тоже было никак не возможно. К той же середине марта треть конкурсной программы уже была показана в Москве, отмена оставшихся показов не просто обрывала фестиваль, но и ставила театры в двусмысленно-неравное положение. В связи с форс-мажорными обстоятельствами можно было бы, вероятно, «списать со счетов» один театральный сезон, смирившись с тем, что под такое списание попадут работы действительно неординарные. Но так или иначе неизвестно, какими усилиями — с перерывами и переносами, растянув конкурсные показы почти на десять месяцев, с выездами жюри «на места» и даже с отдельными конкурсными показами на видео, а не вживую — дирекции фестиваля удалось довести его до финальной церемонии, которая традиционно вызывает у публики не меньше интереса, чем сами спектакли.

В этот раз церемония вынужденно оказалась минималистичной, инновационной и общедоступной: прямую трансляцию из пустого зала Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко вели Дарья Мороз и Сергей Епишев. К ним ненадолго присоединялись немногие официальные лица: президент «Золотой маски» Игорь Костолевский, директор фестиваля Мария Ревякина и председатели обоих жюри — Марина Брусникина (драматический театр) и Юлия Бедерова (музыкальный театр). Все прочие выступающие и лауреаты подключались по скайпу онлайн.

Как и все инновационное, церемония получилась предсказуемо непредсказуемая: с задержками трансляции, небольшой путаницей в порядке номинаций и хроническим «мне кажется, у нас проблемы со связью». Отсутствие вставных развлекательных номеров в программе компенсировалось пестрой картиной включений: решения жюри номинанты ожидали кто где — в гримерках, в фойе, в репзалах, в гостиничных номерах, за рулем.

Получилась своего рода незапланированная панорама театральной России, пестрой, не скованной дресс-кодом и в эпоху пандемии невольно прикованной к вай-фаю.

И завершавшие эту панораму выступления лауреатов почетной номинации «За выдающийся вклад в развитие театрального искусства» Анатолия Смелянского и Алексея Бартошевича прозвучали в этом странном, кризисном, полудомашнем, полуофициальном контексте неожиданно трогательно и неформально, вернув ощущение какой-то исторической театральной общности в цифровом безвременном пространстве.

Еще один незапланированный эффект полукарантинного сезона: перенесенная церемония в результате лишь ненамного опередила объявление номинантов следующего сезона, которое состоится уже через две недели. Впрочем, «Золотая маска» круглый год всяко лучше, чем круглый год без «Золотой маски».

Драматический театр и театр кукол

Жюри драматического театра и театра кукол свои решения принимало буквально за считанные часы до церемонии — заключительный конкурсный показ состоялся вечером накануне оглашения результатов. Сами результаты, с одной стороны, подтверждают общую тенденцию последних лет, с другой — демонстрируют желание в критические моменты принимать особенно взвешенные решения.

Проще всего в этом смысле дело обстоит в частных актерских номинациях. Всех четырех лауреатов сезона — Марию Смольникову («Сережа», МХТ им. А. П. Чехова), Ивана Волкова («Сирано де Бержерак», Александринский театр, Санкт-Петербург), Дарью Чураеву («Ревизор», Театр драмы им. А. С. Пушкина, Псков) и Андрея Черных («Дети солнца», театр «Красный факел», Новосибирск) — можно без всяких оговорок поздравлять с заслуженными «Масками».

Хотелось бы только отметить, что современный театр чем дальше, тем больше нивелирует классические представления о том, что такое «главная роль» и — особенно — что такое пресловутая «роль второго плана»: возможно, следует подумать о каких-то более универсальных категориях.

С каждым годом все теснее становится в номинации «Эксперимент», для которой по-прежнему отведена одна-единственная «Маска»: на этот раз она ушла театру post и Дмитрию Волкострелову за «Хорошо темперированные грамоты» — проект на грани театра, музея и научной лаборатории. При этом все чаще вчерашний «неформат» попадает в основные номинации, но судить его по тем же законам, что и традиционные постановки, довольно сложно. Жюри использовало имеющиеся у него два спецприза для награждения таких неформатных проектов, номинированных как «Спектакль малой формы»: «Зарницу» Мастерской Дмитрия Брусникина и «Исследование ужаса» фонда Alma Mater и проекта «Квартира» (Санкт-Петербург).

Некоторые решения жюри хотелось поприветствовать словами «давно пора». Это относится и к уже упомянутой «Маске» театру post, и к тому, что в номинации «Работа драматурга» лауреатом стал белорусский автор Павел Пряжко. Из менее броских номинаций нужно обязательно отметить «Маску» за режиссуру в кукольном театре — она досталась Анне Ивановой-Брашинской за действительно необычайно удачный спектакль «Про честное слово» в театре «Карлссон-хаус» (Петербург).

Но самое главное «давно пора», безусловно, относится к победе «Преступления и наказания» Константина Богомолова в номинации «Спектакль малой формы».

Это десятая по счету режиссерская номинация Богомолова с 2008 года — и первая увенчавшаяся лауреатством. Решение жюри не стало неожиданностью: спектакль был фаворитом сезона и у публики, и у критиков. Но, помня, что в свое время «Маску» не получили ни «Идеальный муж», ни «Карамазовы» того же режиссера, уже ни в чем нельзя было быть уверенным.

В двух номинациях, традиционно вызывающих большой интерес,— «Работа режиссера» и «Спектакль большой формы» — победили, соответственно, Дмитрий Крымов («Сережа», МХТ им. А. П. Чехова) и «Иранская конференция» (Театр наций, режиссер Виктор Рыжаков). Революционными и прорывными эти решения жюри не назовешь, но и возразить против них нечего: два мастерски сделанных спектакля с выдающимися актерами (в случае с «Иранской конференцией» с целой плеядой выдающихся актеров), разумеется, достойные лидеры в своей категории.

Опера и мюзикл

Сколько раз бывало, что жюри музыкального театра и с очень сильным по оперной части конкурсом имело дело, и спорило не только яростно, но вроде даже и плодотворно — а на выходе получалась сумма решений, отдававших дохлым компромиссом. Театру Х — «Лучший спектакль», театру Y — «Лучшую режиссуру», ну и прочим сестрам по серьгам. И ничего не попишешь: голосование тайное, голосуют все сердцем, и уж как сей сердечный пасьянс сложился, так сложился.

Казалось, что в злосчастном 2020-м складываться будет неловко. И не только потому, что пандемия порушила все обычаи масочного судейства, но и потому, что стараниями экспертов список оперных номинантов судьям достался очень и очень трудный. Там чудеса, там леший бродит, «Русалка» (поставленная Тимофеем Кулябиным в Большом театре) на ветвях сидит — а заодно и буквально вся история оперного жанра за последние 400 лет. От Монтеверди («Орфей» Театра имени Сац), Генделя («Орландо, Орландо» в «Геликон-опере», где, правда, композитору досталось на орехи), Моцарта («Волшебная флейта» в том же «Геликоне») до премьер авторов позднего ХХ века. Да еще плюс работы, вне конкретно этого конкурсного контекста прекрасные и ценные, но компрометирующие, попав в этот список, все понятия о профессионализме премии и объективности ее критериев. И шахматы — спорт, и метания ядра — спорт, однако никому не приходит в голову заставить шахматистов мериться силами с метателями в одном соревновании. Здесь же жюри на полном серьезе предлагалось задаваться категорически непристойными вопросами: вот, скажем, чудесные глухие артисты в инклюзивном спектакле «Аллюки» по сравнению с матерыми россиниевскими профессионалами в «Путешествии в Реймс» Большого театра — они как, лучше? Или хуже?

Но, очевидно, столь затянувшаяся против обычного аврала процедура пошла итоговым решениям на пользу — они принципиальны, взвешенны и бескомпромиссны.

Решили отдать должное российской премьере «Трех сестер» Петера Этвёша в Екатеринбурге и мировой премьере «Влюбленного дьявола» Александра Вустина в московском Музтеатре — и последовательно, без обиняков это продемонстрировали удельным весом присужденных призов. Уральские «Три сестры» получили и «Лучший спектакль», и «Лучшую работу режиссера» (Кристофер Олден, несмотря на разницу часовых поясов, вышел на связь из Нью-Йорка) — все честно. «Влюбленного дьявола» же наградили, во-первых, за композиторскую работу покойного Александра Вустина, а во-вторых, за лучшие женскую и мужскую роли (Дарья Терехова и Антон Росицкий).

Немного жаль, конечно, что пресловутому «Путешествию в Реймс» ничего не перепало, но успешной международной копродукции и без того повезло. Зато Большому театру за «Русалку» достались две «Маски» в частных номинациях — за работу художника по костюмам (Галя Солодовникова) и дирижерскую работу (Айнарс Рубикис). А жовиальные «Груди Терезия» Красноярского театра оперы и балета получили логичный спецприз.

Вот в разделе «Оперетта / мюзикл» выбор был невелик (стоит с грустью добавить — как обычно). Судя по общему раскладу премий, из трех номинированных спектаклей у мюзикла «Винил» пермского «Театра-Театра» были неиллюзорные шансы получить вообще все положенные «Маски», но из этого унисона выбилась награда режиссеру Алексею Франдетти за постановку «Стиляг» в Театре наций.

Балет и современный танец

Непомерно растянувшийся во времени конкурс поставил участников в заведомо неравные условия: часть номинантов успела отстреляться еще до локдауна — во всеоружии профессиональной формы, другим пришлось танцевать после пятимесячного простоя. Осенью эпидемия добралась до судей, конкурсные показы срывались в последний момент — вирус выкашивал целые балетные труппы, из-за чего впервые за годы жизни «Маски» жюри пришлось судить танцевальные спектакли по видеозаписям.

Тем не менее балетный вердикт выглядит взвешенным и разумным. Обсуждать его в деталях было бы некорректно, поскольку некоторых победителей так и не удалось увидеть вживую — в частности, екатеринбургский «Приказ короля», за который его постановщик Вячеслав Самодуров получил «Маску» как лучший балетмейстер. Из рецензий критиков, посмотревших спектакль еще в 2018 году, следует, что хореографической фантазией балет не ослепляет: «Предельная лаконичность и лапидарность пластического решения становится намеренным стилистическим приемом». Однако сама идея сочинить с нуля двухактный балет a la Петипа кажется слишком смелой и амбициозной, чтобы не поощрить ее. Еще одну «Маску» за оформление новорожденного «Приказа короля» заслужил сценограф Алексей Кондратьев.

Весьма обоснованно выглядит и «Маска» Полины Булдаковой за лучшую женскую роль. Хотя пермскую «Баядерку» Москве увидеть не довелось, можно не сомневаться, что замечательная прима-балерина, перетанцевавшая, несмотря на молодость, огромный и разнообразный репертуар, исполнила партию Никии безупречно — и технически, и актерски. Премьер Большого Артем Овчаренко тоже получил «Маску» за лучшую мужскую роль (ревнивца Леонта в балете Кристофера Уилдона «Зимняя сказка») по заслугам: благодаря этой партии, весьма изощренной пластически и актерски, вечный «лирик» Овчаренко вырвался из пут амплуа. Еще одну «Маску» «Зимней сказке» принес дирижер Антон Гришанин, мастерски представивший современную партитуру Джоби Тэлбота.

Большой театр победил и в главной номинации: многолюдный и многосложный балет Уильяма Форсайта «Артефакт-сюита» получил «Маску» как лучший спектакль.

Это действительно лучший спектакль Форсайта, во всяком случае самый принципиальный: молодой реформатор сочинил его еще в 1984 году, представив собственную концепцию трансформации классики в современном мире. 20 лет спустя он сократил огромный четырехчастный балет на музыку Иоганна Себастьяна Баха и Эвы Кроссман-Хехт, изъяв из него сюжет и разделив на две половины. В таком виде балет и канонизировали; для любой труппы его исполнение — пропуск в мировую балетную элиту. Большой театр станцевал его, пожалуй, слишком старательно и академично, почти вытравив радикализм. Однако монумент все равно оказался слишком величествен, чтобы не доминировать над спектаклями-конкурентами.

Почти столь же почтенное место в современной истории занимает и «Свадебка» Анжелена Прельжокажа (1989), представленная Музтеатром Станиславского в номинации «Современный танец». Но этому спектаклю повезло меньше, чем Форсайту. Шедевра в вяловато исполненной «Свадебке» судьи не опознали, отдав «Маску» за лучший современный танец свеженькой «Лилит» — моноспектаклю, поставленному Анной Щеклеиной для юной артистки Полины Глухих. Решение, конечно, феноменальное. Судьи, как обычные зрители, не сумели отделить мух от котлет — обаятельный подростковый раж исполнительницы от наивной вульгарности и старомодной провинциальности самой постановки. Но не исключено, что жюри таким образом откликнулось на неизбывную феминистскую повестку дня. Вот и спецприз судьи вручили женщинам: «Маску» получили перформер Татьяна Чижикова и драматург Анна Семенова-Ганц «за поиск нового художественного языка в спектакле "Ударница"».