Масковые взоры

В Москве прошла пресс-конференция юбилейного, 25-го национального театрального фестиваля и премии «Золотая маска», на которой были объявлены номинанты — лучшие российские спектакли прошедшего сезона. О спорном, ожидаемом и очевидном в афише «Золотой маски» рассказывают Татьяна Кузнецова, Ольга Федянина и Сергей Ходнев.

Юбилейный год, да еще и в год театра, неизбежно означает пристальное внимание не только к афише «Золотой маски», но и к вопросу о месте самого фестиваля в нашей театральной топографии. Последняя тема недавно стала предметом дискуссии — после выхода Министерства культуры из состава организаторов «Маски» прозвучали опасения, не потеряет ли фестиваль значение и авторитет. Однако финансовая поддержка министерства у «Маски» остается, равно как и сотрудничество со Сбербанком, многолетним генеральным партнером фестиваля. Председатель Союза театральных деятелей Александр Калягин, отвечая на вопрос корреспондента “Ъ”, сказал, что считает решение министерства абсолютно правильным, своевременным и разумным, так как творческий процесс подразумевает независимость, а авторитет «Маски» определяется ее статусом профессионального всероссийского театрального смотра. Смотр в юбилейном году, действительно, получился внушительным — два экспертных совета посмотрели 1093 спектакля в более чем 100 городах, поставив, вероятно, мировой рекорд.

Драматический театр: в поисках нового репертуара

Драматический театр представлен в афише «Маски» 29 спектаклями, театр кукол — десятью. Больше половины драматических спектаклей (а именно 16 из 29) на этот раз приедут из регионов: «Маска» уже много лет последовательно поддерживает децентрализацию, которая театру и театралам во всех отношениях на пользу.

Самая заметная тенденция в режиссерской номинации — преобладание младшего и среднего поколения. Кирилл Серебренников (напомним, что он в этом году номинирован за спектакли, сделанные в условиях домашнего ареста), Константин Богомолов, Андрей Могучий, Михаил Бычков, Марат Гацалов, которых по инерции кто-то еще называет «спорными», на самом деле выглядят в этой номинации совершенно бесспорными, а Юрий Бутусов, Евгений Марчелли и Сергей Женовач просто уже находятся в статусе патриархов. Но большая часть номинантов — режиссеры, сделавшие свои заметные работы буквально за последние два-три года.

Из-за преобладания региональных театров сложно судить о том, насколько сильны актерские номинации. В качестве изящного парадокса обратим внимание на то, что за лучшую женскую роль в драме номинированы аж две исполнительницы мужских ролей — Дарья Мороз (Тузенбах в «Трех сестрах» МХТ) и Лаура Пицхелаури (Гамлет в спектакле Юрия Бутусова).

Самая интересная тенденция сезона, судя по афише, — репертуарная. Чехов и Шекспир присутствуют, но они явно не определяют характер юбилейной «Маски». Режиссеры все чаще выбирают современную и классическую прозу, документальную и художественную (в афише есть инсценировки Андрея Платонова, Кетиля Бьёрнстада, Гаяза Исхаки, Светланы Алексиевич, Гузели Яхиной), современных драматургов или сами создают текстовые коллажи для своих постановок.

Еще одна важная тенденция — рост конкуренции в номинации «Эксперимент», которая предназначена для неформатных театральных событий. Таких в современном театре становится все больше — как «эксперимент» в этом году номинированы 11 названий (в прошлом и позапрошлом годах их было соответственно 6 и 7). Правда, премию в результате получит кто-то один, и, может быть, уже пора подумать о том, чтобы в рамках «Маски» выделить неформату какой-то отдельный конкурс.

Балет и современный танец: узкая старина

Танцевальных номинантов тьма: 10 балетных и 9 современных спектаклей, 12 балетмейстеров (по традиции здесь суммируются все авторы, представившие оригинальный проект), дюжина номинантов-танцовщиков, 9 танцовщиц (балерина Музтеатра Станиславского Оксана Кардаш выдвинута за две роли). «Современность» корреспондент “Ъ” комментировать не берется, поскольку из всего списка видел всего три названия, но, возможно, как раз фаворитов. Это проверенный временем, огненно-темпераментный, с вкраплением непривычной для нас интерактивности «Минус 16» Охада Наарина в Музтеатре и свежую «Грозу» Ксении Михеевой из петербургского «Дома танца» Кэннон Данс — отличный образчик превращения литературной хрестоматии в оригинальный пластический спектакль.

Балеты-номинанты дают больше пищи для размышлений. Судьям придется выбирать между несопоставимыми спектаклями. Половину списка составляет старинная классика в новых редакциях, половину — хореографы XXI века, в том числе молодые знаменитости, впервые работавшие в России. Отличился Музтеатр Станиславского и его балетный худрук Лоран Илер, представивший в разных программах своих одноактных балетов «Тюль» шведа Александра Экмана и «Одинокого Джорджа» немца Марко Геке (это помимо попавшего в «современники» Охада Наарина) — спектакли, в мире уже признанные, но для России совсем непривычные. С оригинальным качественным балетом — постановкой Гойо Монтеро «Asunder», копродукцией с фестивалем «Context»,— выступила и Пермь. Но на репертуарный прорыв «Стасика» мог достойно ответить разве что Большой, показавший «Пьесу для него» — программу из четырех маленьких балетов, поставленных специально для солистов театра. Два из них исключительно удачны: редкий пример танцтеатра — «Любовная песня» Андрея Кайдановского, великолепно исполненная Екатериной Крысановой, Денисом Савиным и Игорем Цвирко, и замечательный «Послеполуденный отдых фавна» Сиди Ларби Шеркауи, в котором Вячеслав Лопатин встал вровень с лучшими мировыми исполнителями. Однако эксперты все скопом отправили в лонг-лист — из тех соображений, что «Пьеса для него» хотя и числится в репертуаре театра, но не значится в афише.

Что ж, печальный урок для Большого, пренебрегающего своими находками, и очевидная победа экспертов-консерваторов, поскольку старинные балеты доминируют на этой «Маске». Помимо явного фаворита — екатеринбургской «Пахиты», в редакции Вихарева—Самодурова превратившейся в балет действительно новаторской по способу реконструкции, в списке значатся «Дон Кихот» Йохана Кобборга (петербургский Театр балета имени Якобсона), пермский «Щелкунчик» в оригинальной, но вполне классической постановке Алексея Мирошниченко, «Ромео и Джульетта» Ратманского, пересаженные на сцену Большого, и два театра—дебютанта «Маски», воронежский и самарский, в которых Юрий Бурлака, наш главный специалист по старине, поставил «Корсар» и «Эсмеральду». При всем уважении к трудам провинциалов, едва ли эти спектакли, которые Бурлака в качестве соавтора уже ставил в Большом около десяти лет назад, выглядят сейчас лучше: не те кадры, финансы, постановочные возможности. И «осетрина второй свежести» едва ли добавит актуальности балетному театру.

Особняком в конкурсе стоит балет «Нуреев» — шлейф шумных скандалов, сопровождавший премьеру и арест автора, сценариста, режиссера и сценографа Кирилла Серебренникова, может помешать объективной оценке этого монументального сооружения. Следует отметить также отсутствие в музыкальном конкурсе петербургского Мариинского театра. Злого умысла экспертов тут нет, просто балет Мариинки, уже долгие годы прозябающий без репертуарной стратегии и серьезных хореографов, превратился в музей — прокатную площадку лучших экспонатов былых времен.

Опера: праздник непослушания

Из 28 номинаций, которыми в этом году отмечен Пермский театр оперы и балета, изрядная часть — оперные: выдвинуты «Жанна д`Арк на костре» Онеггера (в постановке Ромео Кастеллуччи драматическая оратория озаглавлена просто «Жанна на костре») и «Фаэтон» Люлли. Это соседство музыки ХХ века и барокко на самом деле для афиши предстоящего фестиваля, как выяснилось, крайне показательно. Среди восьми значащихся в перечне номинантов опер нет ни одного привычного широкой публике названия из классики XIX века («Сказание о невидимом граде Китеже» из Ижевска, а также целый выводок «Царских невест» упомянуты только в лонг-листе). Зато есть «Енуфа» Яначека в постановке Музтеатра Станиславского и помянутая «Жанна», а главное, сразу три новых оперных произведения. Точнее, совсем новых два: «Проза» Владимира Раннева (Электротеатр «Станиславский») и «Сны Иакова, или Страшно место» Александра Маноцкова (Фонд поддержки современного искусства «Живой город», Казань). Третье — это «Снегурочка» Александра Маноцкова, которая в постановке новосибирского театра «Старый дом» номинировалась на «Маску» в 2017-м (и таки победила в конкурсе «Эксперимент»), а теперь, словно какой-нибудь заправский репертуарный шлягер, возвращается в конкурс в новой, уже питерской постановке. Оба автора отмечены и в композиторской номинации, которая охватывает не только оперу, но и весь музыкальный театр и в которой нашлось место Юрию Красавину, выдвинутому за «свободную транскрипцию» музыки Дельдевеза и Минкуса к «Пахите», но вот партитуру «Нуреева» Ильи Демуцкого, тоже экспериментировавшего со старой балетной музыкой, отборщики прокатили на вороных.

Оперная старина у экспертов — благо сезон позволял — оказалась в фаворе самым наглядным образом. Что замечательно как жест и как принцип, но совершенно не снимает вопросов к вопиюще разному театральному качеству трех номинированных постановок: на одну доску поставлены «Альцина» в постановке Кейти Митчелл (Большой театр), нелепая режиссерская работа Бенжамена Лазара (пермский «Фаэтон») и сшитый на живую нитку гиньоль Константина Богомолова («Триумф времени и бесчувствия» в Музтеатре).

Зато в конечном результате за национальную театральную премию будут, получается, в числе прочих состязаться интернациональные звезды режиссуры Ромео Кастеллуччи и Кейти Митчелл, а также именитые дирижеры-барочники Андреа Маркон и Венсан Дюместр. Когда такое бывало? Впрочем, если говорить о частных номинациях, то занятнее всего выглядит список претендентов на лучшую мужскую роль в опере, где оказался весь вокальный состав «Триумфа времени и бесчувствия» без разбору, а также не поющий актер Дени Лаван (брат Доминик в «Жанне»): рассчитанное хулиганство, такое театральное, что его самого хоть в номинацию «Эксперимент» включай.