Спецпроект «Фото на документы». Карточка №15

Да, человек справа действительно похож на Брежнева, но это явно не он. Таким, слегка растерянным, народ помнит его по позднему периоду, времен войны в Афганистане, которая тогда не называлась официально войной, а на картинке — скорее всего, начало 1960-х годов. Леонид Ильич только готовился взобраться на пик пирамиды власти, и еще не стал дорогим — извините, шутка возрастная, не всем понятная.

Почему мы относим фотографию к началу 1960-х? Точно не по одежде, которую в СССР мало кто менял по мере морального устаревания: даже протертым на пятках х/б носкам давали вторую жизнь с помощью нитки, иголки и лампочки Ильича — уже другого Ильича, но не менее дорогого сердцу советских граждан.

А вот транспортные средства говорят о многом. В кадре два «Москвича». Видимо, 402-й модели, выпускавшейся с 1956 по 1958 год. «Видимо», потому что в СССР одна модель автомобиля могла отличаться от другой едва заметными деталями. Добавь к 402-му боковые хромированные молдинги — получится «Москвич-407», который позднее превратился в «Москвич-403» — не ищите логики в числах. Семейство 402-407-403 сняли с производства в 1965 году, что обозначает верхнюю временную границу.

Сзади — троллейбус МТБ-82. Аббревиатура значит «Московский троллейбус», а 82 – номер секретного (читай — военного) авиапредприятия в Тушино. В 1946 году, когда советский троллейбус с американским дизайном начали выпускать, Тушино считалось подмосковным городом, а к 1961 году, когда закончили, вошло в состав Москвы — появилась МКАД. Но МТБ-82 к той поре делали уже в городе Энгельс. «Синий троллейбус» из песни Окуджавы — это именно 82-я модель.

Сравнительно легко поддается опознанию профиль мотороллера на плакате, призывающем участвовать в денежно-вещевой лотерее. Это отечественная «Тула 200 М», по мистическому совпадению очень напоминающая послевоенную западногерманскую модель Goggo Roller. «Тулу 200 М» запустили в производство в 1961 году. Это нижняя граница.

На фотографии запечатлен момент, как гражданин с бритым затылком — часом, не моряк? — отдав, по всей вероятности, 30 копеек, получает лотерейный билет. Несколько дней или недель он будет мечтать о том, как выиграет автомобиль «Москвич», мотоцикл с коляской или, в крайнем случае, мотороллер. Но потом поймет, его прошлое, настоящее и будущее — это все же синий троллейбус, «последний, случайный». Моментальная лотерея «Спринт», когда можно было купить билет из такого вот барабана, на месте разорвать бумажную мякоть, прочитать «без выигрыша» и в сердцах воскликнуть «Ша!», появится позднее, к московской Олимпиаде, которой, согласно анекдоту, заменили обещанный на 1980 год коммунизм.

Чем была лотерея в советское время, сегодня объяснить трудно. Для этого надо представить ситуацию, когда у большинства людей либо нет денег на автомобиль, либо возможности его купить по официальной, рекомендованной розничной, как сказали бы сейчас, цене. И тогда все решал случай. Он выбирал баловней судьбы. Впрочем, так ли это сложно сегодня представить? Не пришла ли пора возвращать уличные денежно-вещевые лотереи?

Сергей Шерстенников